Седина в бороду

- О, Господи! - только и вымолвил сэр Мармадьюк.

Тут он, конечно же, поспешил нахмуриться и быстро отвернуться, но пытливый взгляд мистера Беллами успел уловить блеск в дядюшкиных глазах.

- Сэр, мой дорогой дядя, я абсолютно уверен - мисс Эш влюблена, но отнюдь не в вашего несчастного и смиренного родственника.

- Но, Руперт, я был уверен, что она... что ты... я успел свыкнуться с этой мыслью!

- Значит, дядя, вы ошибались!

- Я был абсолютно уверен, что она любит тебя.

- Это действительно так.

- Что? - изумленно воскликнул сэр Мармадьюк.

- Да, сэр, любит, но как сестра. - Мистер Беллами ободряюще кивнул, но улыбка его была печальна. - Как друга, старина, а не как возлюбленного!

- Ты в этом уверен, Руперт?

- Сэр, она сама мне сказала!

- Поразительно! - прошептал сэр Мармадьюк.

- Видите ли, дружи... то есть, дядя, она влюблена в другого!

- Она и об этом тебе сказала?

- Ну, не словами, сэр, но это было довольно очевидно, даже для меня, хотя я и слеп, как новорожденный котенок, точнее, был слеп. Вы помните, Джон, как тогда у костра я сказал вам: "Она богиня!" и указал вам на ее красоту... надо же, именно вам! Джонни... то есть, дядя, я был законченным ослом! А теперь, Джон... то есть, сэр, я смиренно, но от всего сердца хочу пожелать успеха своему сопернику, кем бы он ни оказался! Сэр, вы найдете ее в Монкс-Уоррен, и благослови вас Господь!

С этими словами мистер Беллами вдруг схватил дядину руку, энергично встряхнул ее и стремительно выскочил из комнаты.

Сэр Мармадьюк несколько минут неподвижно сидел в кресле. В глазах его горел нетерпеливый огонь юности.

- Десять миль, Джон! - наконец воскликнул он. - Самое большое, двенадцать. Пожалуйста, велите седлать лошадей! Вы поедете со мной, дорогой друг. Похоже, близок конец моим поискам.

Вскоре лошади уже нетерпеливо переступали у подъезда.

И вот наши герои в седле и стремительно скачут по дороге, напутствуемые ласковыми солнечными лучами. Они молчат. Сэр Мармадьюк погружен в глубокую задумчивость, а Джон Гоббс никогда не отличался особенной разговорчивостью. Наконец сэр Мармадьюк поднимает голову, оглядывается и громко восклицает:

- Какое великолепное утро, Джон!

- Да, довольно тепло, сэр, - соглашается мистер Гоббс.

И вновь наступает тишина, нарушаемая лишь стуком копыт, скрипом седел и позвякиванием уздечек.

- Как чудесно сегодня поют птицы, Джон!

- Да, сэр, - кивает мистер Гоббс, - но думаю, вчера они занимались тем же самым.

Миля за милей исчезает под копытами пыльная дорога. Но вот сэр Мармадьюк умеряет бег своего скакуна и начинает вслух размышлять.

- Конечно, это может быть кто-нибудь еще, Джон!

- Возможно, сэр,

- Хотя я так и не думаю, Джон.

- Я тоже, сэр.

- Но мы все скоро узнаем. А вот и Монкс-Уоррен. - Он ткнул ручкой хлыста в опрятную крышу, показавшуюся за деревьями.

Обогнув живую изгородь, они свернули на тенистую тропинку и вскоре оказались во дворе фермы. Натянув поводья, сэр Мармадьюк оглядел аккуратный ряд скирд и опрятные сараи. Из-за построек доносились свист косы и веселые голоса. За открытой дверью одного из сараев позвякивало ведро. И вот оттуда появилась Ева-Энн. На голове широкополая шляпа; платье прикрыто аккуратным фартуком; на плечах покачивается коромысло с двумя ведрами, в которых пенится молоко. Она сделала несколько шагов и тут увидела всадников. Ее глаза встретились с блестящими глазами джентльмена. Ева-Энн вскрикнула и замерла.

- Милая! - Он снял шляпу. - О, Ева-Энн!

Девушка все еще стояла на месте, но, увидев выражение его лица, услышав его голос, она не смогла справиться с охватившей ее дрожью. Глаза Евы-Энн засветились. Сэр Мармадьюк спрыгнул с лошади и порывисто устремился к девушке.

- Так это не Руперт?

- Нет, конечно же, нет!

- Ева, - он протянул руки, - моя Ева-Энн!

- Нет, подожди немного, Джон!

Она осторожно наклонилась и опустила ведра на землю. Прекрасные глаза взглянули из-под шляпы с какой-то затаенной печалью.

- Джон, - тихо сказала девушка, - сэр Мармадьюк...

- Зови меня Джон, моя милая.

- Ты все-таки пришел? - Глубокая нежность прозвучала в этом вопросе.

- Да, пришел. Пришел, чтобы закончить свои поиски.

- Так ты нашел свою юность, Джон?

- Увы! - вздохнул он. - Но я обрел куда больше - Еву-Энн Эш. Ты любишь меня дитя мое?

- Но, милый Джон, - она вздохнула, - ты сэр Мармадьюк, блистательный джентльмен, а я всего лишь Ева-Энн.

- Да, ты действительно всего лишь Ева-Энн, - он взял ее руки в свои, и потому, дитя мое, я хочу спросить тебя - пойдешь ли ты со мной? Отдашь ли ты мне свои сердце и руку?

- Сначала... сначала, - прошептала девушка страстно, - сначала скажи, действительно ли ты любишь меня? Не как дитя, а ка жен...

Он подхватил ее и закружил в воздухе, шляпка упала в пыль.

- Люблю я тебя?! - вскричал сэр Мармадьюк. - Один лишь Бог ведает, как сильно я тебя люблю! Поцелуй меня, Ева-Энн Эш!

Он опустил девушку на землю. Шляпка сиротливо валялась в пыли, но эти двое не обращали на сей прискорбный факт ни малейшего внимания.