Седина в бороду

– Проси его, мой ангел, – откликнулся глубокий мелодичный голос.

Ева-Энн посторонилась, и сэр Мармадьюк прошел в комнату. Дверь за ним осторожно притворилась, и он оказался наедине с леди Вэйн-Темперли. Она лежала на широкой кушетке, лениво перелистывая страницы какой-то книги, которую отложила, как только он вошел.

– Ах, Мармадьюк, – с улыбкой сказала миледи, – вы все-таки нас нашли. Я хотела сказать, нашли свою прелестную Еву-Энн. Я знала, что рано или поздно это случится. Полагаю, вы хотите ее забрать у меня?

– Зачем вам эта девушка, мадам? – резко спросил джентльмен.

Густые ресницы миледи дрогнули.

– Ну, ну, Мармадьюк, – голос ее был мягок и проникновенен, – я вижу, вы слишком возбуждены.

– Соблаговолите ответить на мой вопрос!

– С какой стати? – лениво откликнулась она. – Ну хорошо, я отвечу вам, но лишь для того, чтобы вы в припадке ярости не наделали глупостей. Так вот, дорогой мой супруг, эта девушка понадобилась мне по нескольким причинам. Во-первых, я одинока и больна. Во-вторых, тем самым я избавляю вас от искушения. Дождитесь же моей смерти! И в третьих, пока Ева-Энн здесь, я могу быть уверена, что и вы где-то рядом, а значит, есть надежде, что вы бросите прощальный взгляд на мое мертвое лицо прежде, чем меня примет могила. Глупо, конечно, но все-таки я ваша жена, пускай и согрешившая жена. О своей прелестной дриаде не беспокойтесь, рядом со мной она будет в полной безопасности. Если вы сомневаетесь в этом, то забирайте ее! И пускай Бог меня простит за то, что такая как я вынуждена скрывать юную невинность от таких как вы!

– Но почему здесь? Почему вы живете здесь, Мэриан?

– Потому что мое место среди отверженных! Я падшая женщина, Мармадьюк, покинутое всеми существо, я такая же, как и мои несчастные нищие сестры, живущие по соседству. И ради Бога, не надо напускать на себя столь удивленный вид! Мне досталась роль неверной жены, которую я стараюсь играть с тем же усердием, с каким вы играете роль оскорбленного мужа. Вы прекрасный актер, Мармадьюк, вы ведь давно уже сами поверили в свою игру! Но попробуйте хоть раз в жизни снять свою маску, попробуйте стать естественным, живым человеком! Отбросьте же свою напыщенность, свою величественность и сядьте как самый обычный человек, кресло рядом с вами, прошу вас. Кстати, меня здесь знают под именем миссис Бэддели.

Стараясь сохранить бесстрастный вид, сэр Мармадьюк повиновался. Миледи с огромным интересом изучала его суровое лицо, грубое шерстяное пальто, неказистые башмаки.

– Вы носите это пальто даже в июне? – внезапно спросила она.

– Только в Джайлз-Рентс, – ответил он несколько удивленно.

– Наверное, не хотите слишком тесно соприкасаться с людом, что населяет этот район, – понимающе кивнула она. – Мармадьюк, неужели вы и впрямь считаете, что если когда-то я обманула вас, разрушила ваши мальчишеские представления о женщинах, а потом поняла, что ничего исправить нельзя, то я ненавижу вас?!

Голос ее был все так же спокоен, но тонкие пальцы судорожно теребили стеганое одеяло, с головой выдавая состояние миледи. Заметив, как дрожат ее пальцы, он ответил с необычной для себя мягкостью:

– Бедная измученная душа!

– Как, сэр? – взорвалась вдруг она. – Вы осмеливаетесь жалеть меня?!

– Да, Мэриан, мне безгранично вас жаль! – ответил он с чувством. – Я никогда и не предполагал, что вы способны на столь глубокие и сильные чувства.

– Неспособна?! Я? О, глупец! Да знайте же, самодовольный вы болван, ничто в этом мире не смогло сравниться с той радостью, которая охватила бы меня, услышь я, что вы умерли, и ваш величественный хладный труп возлежит в древнем склепе рядом с такими же величественными останками ваших напыщенных предков!

– Мэриан, – в его голосе по-прежнему звучала жалость, – вы не в себе…

– Что ж, можете считать меня безумной, это лишь усилит вашу жалость.

– А теперь, мадам, позвольте мне удалиться. – Он поднялся.

Она остановила его жестом одновременно умоляющим и повелительным.

– Постойте! – воскликнула несчастная. – Нам еще нужно поговорить о девушке. Но прежде ответьте мне, Мармадьюк, вы боитесь смерти?

– В пределах разумного.

– О, вы всегда были так отвратительно разумны, даже по отношению к своему бесценному сокровищу, непорочной квакерше! Разве ради этой девушки вам не хочется жить? Молодая, любящая жена, Мармадьюк! Превосходная мать! О, ваши сыновья продолжат величественные традиции Вэйн-Темперли!

Наконец-то броня безмятежности дала трещину. Джентльмен не выдержал безжалостного взгляда миледи и опустил голову.

– Ага! – воскликнула он. – Я вас-таки задела! Вот она брешь в вашу душу! Дети!

Она рассмеялась, затем вдруг нахмурилась, увидев, что сэр Мармадьюк поднял голову, все так же бесстрастно улыбаясь.

– Вовсе нет, мадам, – ответил он, – подобные мечты давно уже канули в прошлое. Я слишком стар, чтобы разыгрывать из себя влюбленного. К тому же она почти покорена более молодым и гораздо более подходящим ей человеком.

– Лжец! – прошептала миледи. – Лжец!

Сэр Мармадьюк выпрямился, взгляд его был исполнен привычного достоинства, и в то же время в нем сквозило сочувствие.