Седло для дракона

Пока Нина нянчилась со своим ушибленным пальцем, Афанасий с Гулей присели на качели. По дорожке, ведущей мимо них, шагал парень в черной майке – худощавый, смешной, но качок. Все время позировал, становился то у куста, то у дерева, закидывал руку, напрягал мышцы, придавая лицу роковое выражение. За ним семенила маленькая, с верным лицом девушка и фотографировала его. Убедившись, что телефон щелкнул, парень милостиво кивал и шествовал к следующему дереву, которое казалось ему более художественным. Афанасий устыдился и, проверяя, не заметила ли она, бросил быстрый взгляд на Гулю. Он-то думал, что такой расклад возможен только с мамой. Ну или с Гулей. Но, как оказалось, расклад вполне себе массовый.

– А тут хорошо! – сказала Нина. – Самый центр – и такая тишь! Вот бы тут жить!

– Это еще что! – сказал Афанасий. – А вот я когда-то мечтал жить на Красной площади. Даже место себе присмотрел. У меня был отличный план. Я собирался поставить ботинок, привернуть его шуроповертом, а из ботинка выходил бы стальной шест. На шесте был бы мой домик. Воздух же никому не принадлежит, так? А ботинок? Ну это будто я сам стою. Стоять же где угодно можно. Закон не запрещает.

– И что же ты не живешь на Красной площади? – спросила Нина.

– Да вот, дела всякие. Никак шуруповерт не куплю, – уклонился Афанасий.

Погуляв, они заскочили в кафе. Когда Афанасий заглянул в туалет вымыть руки, то увидел там сердитую очередь, которой почти никогда не бывает в мужских туалетах. Оказалось, некий молодой человек сидел, запершись в единственной кабинке, и делал по телефону предложение руки и сердца.

«Так да или нет? Кричи громче! Слышно плохо! Я в музее!» – кричал он, а снаружи три пары глаз просверливали хлипкую дверь. Афанасий предположил, что по закону мелодрамы один из этих троих окажется отцом невесты, другой – ее братом-десантником, а третий – отвергнутым возлюбленным. У него даже возникла мысль поспорить на эту тему с Гулей, но он пожалел жениха и передумал.

Когда он вернулся к Гуле, она фотографировала свой глаз.

– Давай рассматривать мой зрачок! Разве ты меня не любишь? Разве тебе не интересно? – удивилась Гуля, когда Афанасий поинтересовался, что она делает.

– Может, мое ухо сперва посмотрим? – предложил Афанасий, думая отшутиться, но шутка была воспринята всерьез. Гуля тотчас сфотографировала его ухо, раздвинула его пальцами на айфоне, подробно рассмотрела и что-то шепнула Афанасию. Тот смутился.

Кафе было уютное, чистое. Афанасий картошкой фри, окуная ее в кетчуп, рисовал портрет Гули. Гуля трубочкой от коктейля обкалывала большую ягоду клубники, проверяя, можно ли через трубочку вытянуть мякоть. Нина наматывала на ложечку тягучий джем из мороженого и жаловалась на двоюродную сестру:

– Она мне никогда первая не позвонит!

– Ну так ты ей позвони! – предложила Гуля.

– Я ей полгода назад звонила! Восемь гудков терпела, пока она снимет. Теперь ее очередь! Такой вот она человек! Я все жду, когда буду ей нужна! – И сердито копнула мороженое ложечкой.

Афанасий усмехнулся.

Нина и ее подруга Гуля были любопытной парой. Гуля – маленькая, стремительная, щедрая, не считающая телефонные гудки и затраченные эмоциональные усилия. Нина тоже внешне решительная, просто девушка-гром, но на практике всегда сдается. В их отношениях с Гулей прицеп именно она, а Гуля – маленький трактор, который этот прицеп буксирует. Смешно наблюдать, как Нина тащится за подругой и бухтит: «Зачем нам на эту выставку? Да она сейчас закроется! Ты опять пробежишь десять залов за двадцать минут! Клянусь, что в последний раз с тобой иду!»

Еще у Нины есть один жест, за который ее когда-нибудь побьют. Зацепившись рукой за стену или за какого-нибудь человека, она машинально вытирает ладонь об одежду и пугливо взглядывает на это место, проверяя, не испачкалась ли.

Нина доедала мороженое, когда у нее зазвонил телефон. И, увы, это был не слон, а Дионисий Тигранович Белдо.

– Где ты, крошечка? – спросил он.

– В кафе! – пугливо отозвалась Нина, глядя на Гулю глазами раненой лани.

– С кем?

– С подругой.

Голос в трубке замолк, точно к чему-то принюхиваясь. Афанасий на всякий случай сунул один палец в солонку, а другой в чай. Это должно было защитить его от исследующей магии. Магия не так уж умна. Соль и нагретую воду она либо совсем не состыкует, либо решит, что вся компания купается в Мертвом море.

И действительно, отвод сработал, потому что Белдо жалобно сказал:

– А где вы?

– А, адрес… ну мы от метро шли так вот прямо, а потом…

– Как вы шли, рассказывать не надо! Отлови официантика и спроси его адрес… Только не его адрес, а адрес кафе! Тут Владочка по этому поводу улыбочки себе позволяет… Как новые зубы вставила, так ржет с утра до вечера!

В трубке кто-то оскорбленно пискнул.

– Крошечка! – продолжал Дионисий Тигранович, хотя, чтобы сравняться ростом с высокой Ниной, ему пришлось бы встать на стульчик. – Я пришлю за тобой Птаха! Докушаешь – приедешь к Химкинскому водохранилищу. Мы с Владочкой по тебе соскучились! Младочка тоже соскучилась, но ни за что не сознается, змеища!