Седьмая

Мне стало противно, но я все же подавила приступ тошноты. «Шагнула» чуть дальше во времени, в прошлое. Мне… Мне надо знать наверняка! Оказалось, у них уже была собственная «история» – особые взгляды на собраниях, слова и шутки, и даже поцелуи на «корпоративах». Слишком далеко Димка не заходил, хотя она давно его преследовала и всячески намекала, что отнюдь не против… Но он был со мной и даже втайне гордился тем, что его так долго и упорно добиваются, а он…

Молодец, держится!

Но мы поругались и даже как будто бы расстались. Хотя он знал, что вернется, но решил все же выждать пару дней – правда, жить с родителями еще та головная боль!.. Был уверен, что я его прощу, но вновь захотел почувствовать себя свободным. Поэтому закрыл кабинет на ключ, толкнул ту девицу на стол, трясущейся рукой отодвигая важные бумаги. Задрал ей юбку – непослушную и узкую, которая все не хотела подниматься на бедрах. Наконец, поддалась, и мелькнул треугольник темных стрингов…

И вот тогда я засмеялась.

– Лика… – Димка все же замялся. – Я много думал эти дни и решил… Мне уже двадцать девять, а тебе двадцать семь. Нам пора принимать ответственные решения и перевести наши отношения на более серьезный уровень.

– И что же тебя подтолкнуло к такой мысли? Быстрый секс на столе с… Как ее там?! – брезгливо рылась в его воспоминаниях, не обращая внимания на вытянувшееся Димкино лицо. – Карина?.. Катрина? Нет же, Кристина!

Он выдохнул изумленно.

– Не подходи! – предупреждающе подняла руку, когда он вознамерился было присоединиться ко мне на софе. – Еще один шаг и…

И тогда меня точно стошнит.

– Кто тебе сказал?! – пробормотал он испуганно. – Откуда знаешь? Кто-то из наших?..

– Что, страшно тебе, Димочка Малышев?.. Ты ведь не хочешь огласки, не так ли? Боишься, что тебя уволят за неподобающее поведение, так как сам не понимаешь, почему тебя назначили… Нет, дорогой мой, тебя уволят совсем за другое! – Пусть я не могла заглянуть в будущее – бог миловал, не видим мы его! – но знала, на этой должности без моей магической поддержки долго он не протянет. – А пока что… Ты ведь терпеть не можешь эту глупую, навязчивую девицу, решившую, что теперь у нее есть на тебя полное право?! Погулял, оттянулся и решил вернуться?.. Да и мама, наверное, тебе все уши прожужжала. Нравлюсь я ей…

– Лика… Я не понимаю, как все получилось!.. Я не хотел! Не знаю, что на меня нашло, – заныл Димка. – Ведь я люблю только тебя, а это помутнение рассудка… Она ничего, совершенно ничего для меня не значит!

– Еще один шаг, Димочка, и ты – труп! – пообещала ему.

Наверное, что-то в моем голосе было такое, отчего он замер.

– Меня тошнит от твоих оправданий! Ты не мужик, а… китайский веник! – поморщившись, вспомнила слова Варвары Павловны. – Любишь ты только себя, так что… Выметайся отсюда, видеть тебя больше не хочу! Пришлешь завтра вечером такси, отдам тебе твои вещи.

Он все же шагнул ко мне, видимо, надеясь хоть что-то исправить. Не верил, что все закончилось – вот так, глупо, из-за ничего для него не значившего секса на столе! – поэтому собирался загладить свою ошибку. Все еще думал, что я его прощу, но задохнулся, замер, потянулся к шее, оттого что перехватило дыхание.

И я смотрела, как он царапал горло, затем, покачнувшись, упал на колени. Наконец, разрешила ему вздохнуть.

– Ты ведь всегда меня побаивался… Интуитивно чувствовал, что со мной что-то не так. Что не такая, как все! И ты был прав, Димочка!.. Ведьма я, одна из сильнейших… Таких мало, поэтому молись горячо и истово, чтобы такие больше никогда не встретились на твоем жизненном пути. И радуйся тому, насколько сильно тебе повезло. Я ведь не обиделась на твою измену, а ведь могла бы!.. Могла бы обидеться так, что ты бы не выжил. Но дура здесь я, потому что так долго тебя терпела. Уговорила себя, что люблю, а ты… Ты – тюфяк и тряпка!

– Лика…

– Выметайся, пока не передумала! И если еще раз тебя увижу – считай, сердечный приступ тебе обеспечен. Хотя быстрая смерть – слишком уж просто… Инсульт, Димочка, и полный паралич! Каким бы овощем ты хотел стать?

Поймала его испуганный взгляд.

– Прочь!

Не знаю, что он увидел в моих глазах, но рванул к выходу так быстро, что даже забыл ботинки.

Дверь за ним закрылась, и я стёрла со щеки непрошенную слезу.

***

Ночь на дворе стояла совсем уж летняя, а вот порывы северного ветра не давали забыть о том, что в Эн..ске все еще весна. Но я, все в той же длинной юбке и легкомысленном топике на шелковых бретельках, совсем не мерзла на одинокой лавочке под окнами своего дома возле того самого куста сирени, где этим утром разговаривала с Маргаритой. Наоборот, мне было очень тепло. Да и звезды из-за выпитого алкоголя светили как-то по-особенному ярко, а луна казалась огромным блином в полнеба – золотисто-желтым, в темных «пропеченных» прожилках – и грела меня своим светом не хуже разложенного костра.