Седьмая чаша

— Где их можно держать? Дома. У меня нет привычки носить все ключи с собой. Последний раз я был на даче до двадцатого августа. Зимой собираюсь туда на неделю — покататься на лыжах. Если, разумеется, дорога окажется расчищенной, а то, бывает, на машине не проедешь.

— Какой модели и цвета ваш автомобиль?

— А, «лада», кофейного цвета.

— Давали вы кому-нибудь ключи от дачи?

— Об этом и речи быть не может. Да и кто захочет сейчас туда тащиться? За двести километров. Курорт не обустроенный, а одной природой сыт не будешь.

«Куда же теперь сворачивать? — думал майор. — Ишь какой, расселся, словно разговор доставляет ему удовольствие… Не заканчивать же допрос?»

— Вы все еще не поинтересовались, — сказал он, — с какой целью я вас пригласил и почему проверяю алиби в ночь на двадцать четвертое…

— А надо ли интересоваться? Если это необходимо, думаю, вы и сами скажете. Если же нет — какой смысл любопытствовать? Извините, вы сами вынуждаете меня признаться в том, что все происходящее здесь меня не особенно интересует.

Это неожиданное заявление вывело Бурского из равновесия.

— Надеюсь, — сказал он, — сейчас заинтересует. Не так давно на вашей даче совершены два убийства.

Ляпнул и пожалел; получилось эффектно, спору нет, но была ли в том необходимость?

Сначала Бангеев не среагировал, будто не об убийствах шла речь. Затем лицо его побелело, взгляд стал растерянным, даже испуганным. Несомненно, «лорд» был потрясен, однако и тут сумел удержаться от банальных возгласов: «Что? Какие убийства? Не может быть!» — и продолжал сосредоточенно смотреть на Бурского.

— Ну как, заинтересовало? — не без злорадства спросил майор. — Что вы теперь скажете?

— На вашем месте следовало бы пояснить…

— Поясню, поясню. Но самое интересное, что вы станете отвечать после моих пояснений… Итак. В середине прошлого месяца три человека проникли на вашу дачу и провели там две недели. Один жил в подвальной комнатушке, двое — в спальне на втором этаже.

— Какие-нибудь бродяги?

— Нет, у них были ключи. Полученные от вас. По их, конечно, утверждению.

— Странно… Ключи я не давал никому. И что же… Зачем они, как вы говорите, проникли? Кто такие?

— Одного вынесли из подвала ногами вперед. Достаточно ясно я изъясняюсь?

— Инфаркт?

— Нет, он утонул. Не покидая вашей дачи.

— Да бросьте сочинять! Там на многие километры вокруг и котенку утонуть негде!

— Действительно, на многие километры   вокруг       котенку утонуть негде. А внутри вашей дачи — можно, например, в красном ведре. Сказав «инфаркт», вы были поразительно близки к истине. Правда, не инфаркт, а инсульт. Так выглядело второе убийство. Улавливаете разницу?

— То инсульт, то убийство… Не понимаю.

— Приходилось вам слышать о стеностене?

— Никогда.

— Вот если бы приходилось, вы бы меня поняли. Второго нашли в гостиной, он жил после инсульта еще два-три часа. Мы не довезли его до больницы.

— Вы бывали на моей даче?

— Увы, чаще, чем хотелось бы.

— Не поставив меня в известность?!

— В таких случаях достаточно поставить в известность прокурора. И получить его согласие, заметьте, письменное. Будьте покойны, всегда присутствовали еще и понятые.

Наступила томительная пауза.

— Так… И вы меня подозреваете в этих убийствах?

— Ничего подобного я не говорил. Хотя признаюсь, в своих рассуждениях не исключал и такую возможность. Даже считал вас самым вероятным убийцей. Но ваше алиби — ужин в Красном зале, бар до четырех утра — алиби ваше сокрушительно.

— Значит, проведи я вечер один в своей квартире… Почему подозревают именно меня?

— Дача-то ваша!

Бангеев снова замолчал, явно что-то обдумывая.

— На этом закончим, хотя бы на сегодня, — прервал паузу Бурский. — Если, конечно, вы не хотите прокомментировать любопытные новости, которые услышали. Нет ли у вас подозрений, кто бы мог воспользоваться вашей дачей для своих зверских забав? Дача-то ваша, — повторил майор.

— Кто угодно мог сорвать замок.

— Да, но первый раз открывали ключами.

— Нет, не знаю, ничего не пойму.

— Ну, тогда я дам вам один ценный, я бы сказал, жизненно важный совет. Важный для вас.

— Я весь внимание.

— Слушайте. Сейчас вы ничего не знаете, ничего не понимаете. И даже если что узнаете, настоятельно советую никому не говорить о нашем свидании. Иначе последствия могут оказаться, как говорят, роковыми.

— Почему?

— Потому что мне не хочется снова ехать на вашу двухэтажную дачу.

— Опять говорите загадками?

— Поразмышляйте — и вы их легко разгадаете.

«И все-таки он кого-то подозревает», — подумал Бурский, когда за Бангеевым закрылась дверь.