Седьмая чаша

Внезапно перед моим лицом промелькнул длинный нож, и я инстинктивно отскочил назад. Это был торговец скобяным товаром. На шее у него висела связка ножей.

— Осторожней! — рявкнул я.

— Прекрасные стальные ножи, сэр! Самые лучшие!

Я оттолкнул его плечом, и мы двинулись дальше. Харснет уже ждал нас у старинных ворот. На нем была мантия юриста с приколотым в районе сердца королевским гербом, выдавленным на металле. Сцепив руки за спиной, он смотрел на Сивинг-лейн. Когда мы приблизились, коронер приветственно кивнул. Я сразу же принялся благодарить его за то, что он прислал ко мне Орра.

— Женщину необходимо оградить от возможной опасности. Если же злодей попытается проникнуть в ваш дом, у нас будет возможность схватить его. Орр — хороший человек. Надеюсь, ваша жена не очень пострадала, мистер Барак? — обратился Харснет к моему помощнику.

— Немного отдохнет, и все будет в порядке.

— Но что именно произошло?

Я рассказал Харснету о нападении на Тамазин. Он плотно сжал губы.

— Как это могло случиться? После встречи с настоятелем мы обсудим это во всех деталях.

— А что у вас, сэр? — спросил я его. — Сообщил ли кто-нибудь из соседних коронеров об убийствах столь же ужасных, как три наших?

— Никто и ничего. И мы по-прежнему блуждаем в потемках относительно того, откуда убийца знал своих жертв и почему выбрал именно их.

Харснет вздохнул и выдавил усталую улыбку.

— Что ж, посмотрим, что сможет сообщить настоятель Бенсон. Он будет ожидать нас в доме бывшего приора, который забрал себе после получения должности настоятеля.

Харснет нахмурился. Еще бы! Реформатор не мог одобрительно смотреть на то, как экс-монах наживается на растаскивании монастырского имущества.

— Я хотел спросить вас кое о чем, сэр. Не показалось ли вам на прошлой неделе, что за вами следят?

Коронер покачал головой.

— Нет.

— А вот мне показалось. Я полагаю, и вам следует быть поосторожнее.

— Благодарю вас, я непременно воспользуюсь вашим советом.

Харснет сделал глубокий вдох и направился через ворота во двор старого монастыря.

Территории, прилегающие к большинству бенедиктинских монастырей, издревле становились местами оживленной торговли. Но с Вестминстерской обителью все было иначе — отчасти из-за ее огромного размера, отчасти из-за того, что она пользовалась статусом убежища. Те, кого преследовало правосудие, могли укрыться за ее стенами, сразу же становясь недосягаемыми для закона. Так и получилось, что Божий дом оказался приютом разного рода злодеев, прятавшихся здесь от кары за свои преступления.

Территория бывшего монастыря была окружена домами и убогими лачугами, в которых обитали преступники всех мастей. Все они платили монахам приличную арендную плату. Большая часть старинных привилегий, которыми пользовались монастыри, канули в Лету вместе с самими монастырями (это был один из лучших починов короля Генриха), но убежище сохранило свой статус, и здесь по-прежнему скрывались от закона должники и мелкие воришки. При этом многие жили здесь до самой смерти, причем жили спокойно: вели бизнес в Лондоне, пользовались услугами адвокатов вроде Билкнэпа и каждое воскресенье посещали церковь Святой Маргариты, красивое, недавно перестроенное здание которой возвышалось в северной части монастырской территории.

Проходя мимо церкви, мы увидели группу людей. Двое из них были церковниками в белых сутанах.

— Боннер! — сказал, словно плюнул, Харснет.

Я тоже узнал приземистого, полного и круглолицего епископа Лондона, нагонявшего на всех страх. Он смеялся, разговаривая с другим клириком, возможно, викарием церкви Святой Маргариты. Я внимательно рассматривал епископа, который жаждал очистить Лондон от радикалов.

— Он производит впечатление веселого человека, — заметил я.

— Викарий Браун сделан из того же теста, — мрачно откликнулся Харснет. — В церкви осталось еще полным-полно золота, канделябров и икон. С большим трудом удалось отобрать их священную реликвию, палец святой Маргариты. Боннер, эта папистская свинья, рано или поздно приведет нас обратно к Риму.

— Но ведь Боннер был одним из людей лорда Кромвеля, — возразил я.

— Теперь, когда Кромвель мертв, волки сбросили с себя овечьи шкуры. Для них важнее остаться у власти.

Он метнул злобный взгляд в сторону епископа.

— Пусть простит меня Господь, но я хотел бы, чтобы наш убийца выбрал своей следующей жертвой Боннера, а не добрых реформаторов. Но дьявол действует по собственному усмотрению.

Я взглянул на Барака, но тот лишь пожал плечами. Мы прошли мимо огромной старинной колокольни, превратившейся в разваливающуюся ночлежку, свернули на восток и, миновав аббатскую церковь, вышли на южную сторону монастырской территории, огороженной высокими стенами.

Глава 18