Седьмая чаша

– Ладно.

Коронер набросил полу моего плаща на лицо Роджера и повернулся ко мне, потирая свои пухлые ручки.

– Повторите, как звали погибшего?

– Роджер Эллиард.

– Ага, правильно. Я поговорю с вдовой, а тело можно убрать прямо сейчас. Мастер казначей, велите погрузить его на повозку и отвезти ко мне.

К тому моменту, когда старый Элиас – уже одетый, но все еще с перекошенным от потрясения лицом – провел нас в гостиную, Дороти немного пришла в себя. Вцепившись в руку Маргарет, она сидела у камина и смотрела в огонь.

– Дороти, – мягко заговорил я, – это коронер Броун. Если не возражаешь, он задаст тебе несколько вопросов.

Коронер окинул взглядом резной фриз над камином, с которого смотрели головы животных, и, причмокнув губами, проговорил:

– Ишь ты, стоящая вещица!

Дороти посмотрела в том же направлении.

– Она сломалась, когда мы переехали сюда, – бесцветным голосом сказала она. – Роджер велел починить ее, но работу сделали плохо.

Только теперь я заметил, что нижний угол фриза был действительно выполнен небрежно, да и по цвету отличался от остальной поверхности.

– Все равно она красивая, – сказал Броун.

Я понял, что с его стороны это была неуклюжая попытка наладить контакт с Дороти.

– Могу я присесть? – спросил он.

Дороти махнула рукой в сторону кресла, где недавно сидел я. Коронер задал ей вопросы по поводу загадочного клиента Роджера и о последних передвижениях ее мужа, но ничего нового не услышал. Я заметил, что коронер ничего не записывает, и это обеспокоило меня. Он не был похож на человека с феноменальной памятью.

– У вашего мужа были враги? – спросил Броун.

– Ни одного. Были барристеры, по отношению к которым он испытывал личную антипатию, которым он проиграл или у которых выиграл дела в суде. То же самое можно сказать про всех лондонских барристеров, но они же не убивают своих коллег… – ее голос задрожал, – таким ужасным, отвратительным способом.

– И вы не допускаете мысли о том, что он мог сделать это сам?

Прямота, с которой был задан вопрос, ошеломила меня, но Дороти, наоборот, взвилась:

– Нет, мастер коронер, ни в коем случае! Любой вам скажет, что сама мысль о том, что мой муж мог лишить себя жизни, нелепа. Жаль, что вы не поговорили с другими, прежде чем задавать мне оскорбительные вопросы о том, мог ли мой супруг перерезать глотку самому себе!

Я испытал восхищение по отношению к этой женщине. Сила духа вернулась к ней!

Броун покраснел и встал с кресла.

– Ну ладно, – сухо произнес он, – на сегодня хватит. Мне пора во дворец, к королевскому коронеру.

Он слегка поклонился нам на прощание и вышел. Мы слышали, как с лестницы доносятся его тяжелые шаги.

– Старый жирный индюк! – выпалила Маргарет.

Дороти взглянула на меня. В ее покрасневших глазах застыло отчаяние.

– Похоже, ему все равно, – сказала она. – Бедный мой Роджер!

– Для него это всего лишь новая работа, но обещаю тебе, я с него не слезу.

– Спасибо. – Она положила ладонь на мою руку.

– А теперь я спущусь в контору Роджера и заберу работу, которую он не довел до конца. Если ты не возражаешь.

– Да, сделай милость. И вот еще… Кто-то должен написать нашему сыну. Сообщить Сэмюелю.

– Хочешь, это сделаю я? – участливо спросил я.

– Я не хочу отягощать тебя просьбами.

– Я сделаю все, что в моих силах, Дороти. Ради тебя и ради Роджера.

Выйдя на улицу, я с облегчением заметил Барака, следившего за тем, как тело Роджера, завернутое в мой плащ, грузят на повозку. При виде меня Барак опустил глаза, и, посмотрев туда же, я увидел, что он держит в руках другой плащ, который я сразу же узнал.

– Ты нашел плащ Роджера?

– Да, в оранжерее. По размеру я решил, что он принадлежал именно мастеру Роджеру.

Я поежился. Без собственного плаща мне было холодно и неуютно.

– Ты прошел по следу?

– Так далеко, как смог. Он вел через оранжерею на поля Линкольнс-Инн, но там снег уже сошел.

– В карманах что-нибудь было?

– Ключи от дома. Ключ от оранжереи убийца, очевидно, оставил себе. И еще кошелек. Преступник не тронул кошелек, хотя там было почти два фунта.

– А бумаги? Были там какие-нибудь бумаги, записки?

– Ничего такого.

– Вчера вечером он поехал на встречу с новым клиентом в таверну на Вич-стрит.

Барак посмотрел в сторону ограды.

– Значит, его подстерегли где-то на полях. Далековато, чтобы тащить тело. – Хмурясь, он перевел взгляд на меня. – Что, во имя всего святого, происходит?

Глава 7

Двумя днями позже, во вторник после Пасхи, я и Барак шли вдоль реки в надежде поймать лодку, которая доставила бы нас в Вестминстер. На мне был новый плащ. Старый я оставил у коронера. Он был перепачкан кровью Роджера, и я больше никогда не смог бы его надеть.

В то утро впервые ощущался приход весны, ветерок был ласковым и влажным. В иной ситуации столь чудесная погода наполнила бы меня радостью, но сердце мое было занято другим. Меня ждал суматошный день. В суде под председательством мастера прошений должно быть рассмотрено пять дел, и я надеялся узнать дату слушания апелляции по делу Адама Кайта.