Седьмая функция языка

10:19. Симон и Бьянка влюбленно целуются в толпе зала ожидания. Поцелуй долгий, и – парни часто так делают – Симон целует Бьянку, не закрывая глаз. Женский голос сообщает, что на вокзал прибывает поезд Анкона – Базель.

10:21. Пока Симон целует Бьянку, в его поле зрения попадает молодая блондинка. Она метрах в десяти. Девушка поворачивается к нему и улыбается. Он вздрагивает.

Это Анастасья.

Симон мысленно говорит себе, что травка определенно была забористой и что он здорово устал, но нет, этот силуэт, улыбка, волосы – да, это Анастасья. Медсестра из Сальпетриер – здесь, в Больнье? Остолбеневший Симон не успевает ее окликнуть – она уже далеко, выходит из здания; тогда он говорит Бьянке: «Жди меня здесь!» – и бросается вслед за медсестрой, чтобы все-таки убедиться, что это она.

К счастью, Бьянка не послушалась и спешит за ним. Это спасет ей жизнь.

10:23. Анастасья уже на другой стороне круглой привокзальной площади, но вдруг останавливается и снова оборачивается, словно ждет Симона.

10:24. Стоя у выхода из вокзала, Симон ищет медсестру глазами и замечает ее там, где проходит бульвар, опоясывающий старый город, поэтому он стремительно шагает напрямик через большую цветочную клумбу в центре площади. Отставая на несколько метров, Бьянка торопится следом.

10:25. Болонский вокзал взлетает на воздух.

10:25

Симона придавило к земле. Упав, он ударился головой. Над ним, одна за другой, с грохотом распространяются сейсмические волны. Он лежит на траве, задыхаясь в обволакивающем облаке пыли, под колючим градом сыплющихся обломков, не понимая, где право, где лево, оглушенный громким взрывом, и обрушение здания за спиной ощущается им как полет во сне в бесконечность или как опьянение, когда почва уходит из-под ног, а цветочная клумба становится летающей тарелкой и вращается то в одну, то в другую сторону. Но вот декорации вокруг замедляются, и он пробует приземлиться. Ищет глазами Анастасью, но обзор перекрывает рекламный щит (реклама «Фанты»), а головой не пошевелить. Между тем понемногу возвращается слух, до него долетают крики на итальянском и издалека – первые сирены.

Он чувствует чьи-то руки. Это Анастасья переворачивает его на спину и осматривает. Симон видит красивое славянское лицо, обрисованное на ослепительном фоне болонского неба. Она спрашивает, не ранен ли он, но ответить он не может, потому что сам не знает, а еще потому, что слова застревают в горле. Анастасья приподнимает его голову и произносит (в этот момент отчетливо слышен ее акцент): «Смотр-ри на меня. Все в пор-рядке. Ты цел». Симону удается сесть.

Все левое крыло вокзала превратилось в руины. От зала ожидания осталась груда кирпичей и балок. Долгий расплывающийся стон вырывается из опустошенного чрева здания, под сорванной кровлей которого виден его покореженный скелет.

Возле клумбы Симон замечает тело Бьянки. Он подползает к ней и приподнимает голову. Она оглушена, но жива. Кашляет. На лбу рана, кровь течет по лицу. Она шепчет: «Cosa è successo?»[264] Ее рука инстинктивным и для этого момента, можно сказать, жизнеутверждающим жестом проверяет содержимое небольшой сумки, которая висит у нее через плечо поверх испачканного кровью платья. Бьянка достает сигарету и просит Симона: «Accendimela, per favore»[265].

А что с Байяром? Симон ищет его глазами среди раненых, среди охваченных паникой выживших, среди полицейских, прикативших на «фиатах», и спасателей, спрыгивающих с первых «скорых», точно парашютисты. Но в этой беспорядочной пантомиме мятущихся марионеток он больше не видит знакомых лиц.

И вдруг – вот он, Байяр, французская ищейка, поднимается из руин, весь в пыли, кряжистый тип, от которого исходят сила и гнев, глухой, идеологический; комиссар тащит на себе потерявшего сознание парня, и эта ирреальная картина на фоне кровопролития и разрушения впечатляет Симона, он вспоминает Жана Вальжана[266].

Бьянка тихо шепчет: «Sono sicura che si tratta di Gladio…»[267]

Симон замечает на земле нечто странное, похожее на мертвое животное, и понимает, что это человеческая нога.

«Между желающими машинами и телом без органов разгорается явный конфликт».

Симон встряхивает головой. И смотрит, как забирают первые тела, безучастно живые или неживые – со всех носилок свисают руки и волочатся по земле.

«Любое соединение машин, любое машинное производство, любой машинный гул становятся невыносимыми для тела без органов».

Он поворачивается к Анастасье и придумывает наконец вопрос, который, как ему кажется, должен многое объяснить: «На кого ты работаешь?»

Анастасья на несколько секунд задумывается и отвечает как профессионал – раньше этих ноток он у нее не замечал: «Не на болгар».

Затем она исчезает – даром что медсестра, даже не предложила спасателям помочь с ранеными. Она спешит к бульвару, перебегает дорогу и скрывается среди аркад.