Седьмая из Девяти

-Тамаак, - сказал Чакотай, -Вы знаете, что я понимаю, насколько важны такие ритуалы Вашим людям. Но эта встреча также важна. Потребовались часы только, чтобы заставить представителя Лхиаариан согласиться видеть нас, и мы нуждаемся в Вашем специальном виде дипломатии, если мы хотим добраться до Императора.

Пауза. -Всего несколько минут, Капитан. Я прошу Вас.

-Капитан, могу ли я сделать предложение,- сказал Тувок. -Мы надеемся убедить станционного мастера Лхиариан чтобы она в своем докладе отразила нашу благосклонность к ее императору. Краткая экскурсия по Вояджеру может заинтриговать ее достаточно и повлиять на характер ее доклада. Мы, в конце концов, попытаемся убедить императора Беитека в том, что мы достойны его аудиенции.

- Отличная мысль, Тувок, - одобрила Джейнвэй .

-Тамаак, у вас есть полчаса. Ни минуты больше. Поняли?

- Полностью, Капитан. И я благодарю вас.

Тамаак Вриис выключил коммуникатор и оглядел своих людей. Они были все вместе, стоя спокойно в кругу. Их концентрация была нарушена, но не разрушена прерыванием. Они могли легко связаться снова и закончить ритуал.

Он сделал глубокий успокаивающий вдох и мысленно потянулся, чтобы коснуться умов всех, кто остались от расы Скеданов. Сильные, холодные мысли Имраака. Легкость, нежность чистого ума Шемаака. Огонь и страсть прекрасной Прианны, поднятых до почти невыносимой высокой температуры ее привлекательностью для пилота этого судна. Маленькой Тхены и ее воспоминаний, все они, стали единым целым в этот момент, чтобы лелеять единственную вещь, которая значила больше для Скеданов, чем что-либо еще в галактике, включая выживание их собственного вида… Месть.

Несоответственно красивое оружие, которое выполнило бы конечную цель выживших Скеданов, сидело в месте чести в центре их круга.

Тщательно уложенное на мягкой фиолетовой подушке, оружие было маленькой сферой. Не достаточно маленькой, чтобы поместиться в единственную лапу, но конечно намного меньше, чем малышка Тхена.

Мягко, с состраданием, Тамаак распростер мощь своего разума и коснулся каждого ума индивидуально. Как ткач, тянущий отдельные нити в великое целое, он собирал мысли, знания и эмоции, пока они не стали одним разумом, одним сердцем, одной душой.

Он повернул большие глаза к Сфере и направил их мысли к ней. Они обернули ее в невидимое одеяло любви и защиты. Ранее, когда они только прибыли на борт Вояджера, небрежные человеческие руки подвергли сферу анализу с помощью приборов. Их трикодеры, как инструменты сообщали, сигналили пронзительное предупреждение о высоком уровне неопознаваемой энергии, исходящей от Сферы.

Но Рамирес, окутанный своим восприятием военного скеданов как людей оставшихся в живых и близких ему по духу, с ноздрями заполненными сладким ароматом манго напоминавшем ему о его родной земле ничего не заметил. Не смогли этого сделать ни Доусон, отвлеченный способом, скроенным только для него; ни Чакотай, приведенный в восторг татуировками, которые он "видел" на голой руке Тамаака. Даже Тхена, которая была маленькой, сохраняла веру и цель скеданов, искренне играя на тоске Лиссы Кэмпбелл по младшей сестренке.

Собственная непринужденность, это должно было одурачить этих людей, чтобы заставить их видеть то, что скеданы хотели, чтобы они видели, обмануть их доверие, их глаза и уши, даже когда их оборудование ясно зарегистрировало что-то еще.

Конечно, прибытие этих Путешественников было прямым благословением, даром от "Ее, Кто Делает", чтобы позволить им знать, что Она одобрила их цель. Был только один, кто знал их силу, кто мог бы остановить их, но она под присмотром. И это, также, было радостным осуществлением.

Часть Тамаака сожалела о том, что ему приходиться обманывать этих умных, добрых, заботливых людей. Он симпатизировал им. Их умы были полны самых интересных образов. Он хотел бы встретиться с ними при других, более благоприятных обстоятельствах. Он желал провести с ними честную беседу, справедливый торг.

Но гибель их мира уничтожила больше, чем Борг, когда-либо мог достичь. Наряду с миллионами мертвых и ассимилированных, Борг оставил горстку людей, которые внезапно научились, как ненавидеть. Когда не было никакой мысли об урожае, чтобы ухаживать за ним, или семьи, чтобы любить, или даже наследства, чтобы оставить, острое желание для правосудия, для мести, быстро заполнило эту болезненную пустоту.

Сфера перед Тамааком казалось, мерцала. Его опека была освежена, возобновлена в течение дня. Никакой ум на этом судне не мог обнаружить ее истинный характер. Никакое оружие не могло повредить ее. Это - и их одна последняя надежда была в полной безопасности.

Тамаак испустил  глубокий вздох. Все вокруг него, его родственники покачали головами, разминая мышцы которые длительное время были сильно напряжены. Это было сделано. Обряд закончился.

И как раз вовремя. Дверь с шипением открылась, и Том, Пэрис стоял там, улыбаясь. Его голубые глаза искали Приану, и улыбка стала еще шире.