Седьмая ложь

Он попросил меня выйти за него замуж год спустя – день в день – в том самом пабе. Неуклюже опустившись на одно колено, Джонатан объявил, что заготовил речь и даже выучил ее наизусть, но не помнит ни единого слова из того, что собирался сказать. И добавил, что будет любить меня всю жизнь, – может, для начала этого будет достаточно?

Я сочла, что мне этого более чем достаточно.

Мы поженились той же осенью в регистрационном бюро. Гостей на нашей свадьбе не было, а отпраздновали мы ее с самым дорогим шампанским, какое только нашлось на полках в ближайшем магазинчике. После этого мы отправились на свадебный завтрак в «Виндзорский замок». В конце концов, где же еще было отмечать все важнейшие вехи наших отношений? Я подошла к стойке и сделала заказ, во всеуслышание объявив, что мой муж желает на завтрак бургер. Барменша закатила глаза, но улыбнулась, снисходительно посмеиваясь над юной новобрачной в светло-голубом платье и ее свежеиспеченным супругом с зеленым галстуком. Заказанные нами на десерт брауни с ванильным мороженым нам подали на тарелках, и по краю каждой тянулась выведенная шоколадной глазурью надпись: «Поздравляем».

Затем, катя за собой чемоданы, мы отправились на вокзал Ватерлоо и там сели на поезд, который шел на юг и должен был отвезти нас в приморский городок под названием Бир. Приехали мы туда уже под вечер и заселились в небольшую гостиницу, с гордостью, как это делают только новобрачные, объявив, что номер забронирован на имя мистера и миссис Блэк.

– На имя Джейн? – переспросила пожилая женщина за стойкой.

Было уже без малого десять вечера, и она явно была исполнена решимости довести до нашего сведения, что мы доставили ей неудобства.

– Да, – подтвердила я. – На имя Джейн Блэк.

Что бы она ни говорила и ни делала, это никоим образом не могло омрачить моего счастья.

– По лестнице на второй этаж, до конца по коридору, направо. – Она протянула золотистый ключик, к которому цепочкой из такого же металла была прикреплена деревянная колобашка с выгравированным словом «четыре». – Что-нибудь еще?

Мы покачали головой.

Джонатан втащил наши чемоданы вверх по лестнице, провез по коридору и в наш номер. Мы увидели полы темного дерева, покрывало на кровати, расшитое крохотными цветочками пастельных оттенков. Шторы цвета ржавчины были задернуты, и в углу мягким светом горел небольшой светильник в розовом абажуре. На старомодном бюро из красного дерева в ведерке со льдом нас ждала миниатюрная бутылочка шампанского. Джонатан откупорил ее и разлил в два бокала, и мы во второй раз за день выпили за нашу свадьбу.

Когда наутро мы проснулись, восходящее солнце расцвечивало постель мазками желтого и оранжевого. Я помню теплоту груди Джонатана, прижатой к моей спине, мягкость его ладоней, ласкающих мой живот, прикосновение его губ к моим плечам. Я помню это ощущение всепоглощающей близости. Мне было так надежно в коконе его объятий! А потом он развернул меня к себе лицом, и его поцелуи стали более настойчивыми и требовательными.

И лишь позднее, когда в дверь постучали и горничная с извиняющимся выражением лица просунула в щель стопку полотенец, мы выбрались из постели и принялись строить планы на день. Я раздвинула шторы и выглянула в окно, за которым было море. Оно раскинулось до самого горизонта, окаймленное по сторонам белоснежными утесами с шапкой густой зеленой травы. Несмотря на то что стоял октябрь, небо радовало глаз безоблачной синью, суля погожий день.

Мы натянули туристские ботинки и толстые шерстяные свитеры.

За отелем начинался галечный пляж. Я зашагала по тропинке, ведущей к нему, к морю, к волнам, которые лизали гальку и разбивались о берег.

– Давай туда, – позвал меня Джонатан, указывая в противоположную сторону, в направлении скал. – Думаю, лучше пойти этой дорогой.

И мы двинулись по заасфальтированной дороге, ведущей в гору, мимо припаркованных машин и задернутых занавесками окон, пока не очутились на поросшем травой пятачке, где были установлены таблички с расписанием работы и небольшой паркомат.

– Идем дальше, – сказал Джонатан и, пробравшись между немногочисленными припаркованными фургонами, зашагал по траве.

Дальше мы шли в молчании, иногда держась за руки, а иногда я в очередной раз на что-нибудь отвлекалась, отставала и была вынуждена нагонять его.

Джонатан всегда был такой сосредоточенный, в особенности во время наших вылазок на природу; со своей неизменной камерой, он всегда стремился увидеть, что там дальше, за поворотом, что ожидает его впереди. Я же просто отдыхала душой, наслаждаясь возможностью побыть вдали от шумного города. Здесь безмолвие нарушали лишь шум прибоя о скалы внизу да крики чаек в вышине.

Примерно через час мы вышли к приморской деревушке, на вид поменьше, чем Бир, но с парковкой для машин, небольшой будочкой, в которой размещался общественный туалет, и зданием кафе с соломенной крышей.

– Интересно, оно открыто? – сказал Джонатан, и, поскольку он был со мной, кафе в самом деле оказалось открыто.