Седьмая Луна 5: Агония

Увы, его сладостным мечтам об извращённой любви с воином Церкви не суждено было сбыться. Гули вырвались на верхний ярус «Железного Савана». Как только первые тучи накрыли тюрьму совсем. Заражённые клекотали, рвались в сторону Флэя и Форленцы. Патологоанатом обернулся, в ужасе смотря, как его вот-вот собьёт волна белых упырей, коронованных чёрным нектаром.

Альдред не собирался стоять в стороне. Едва Учёный подставил затылок, он метнул в него перочинный нож. Голову толкнуло вперёд. С переносицы сорвало очки.

При падении наземь линзы потрескались. Очки заплясали по каменным плитам.

Колени маньяка подогнулись. Он беспомощно расставил руки в стороны, уперевшись взглядом в тела людоедов. Твари всё ближе…

Внеся свою лепту в кончину городской легенды, Флэй развернулся и бросился со всех ног прямо к краю верхнего яруса. Он всё рассчитал! Вроде как…

Оттолкнулся от каменного выступа. Прыгнул вниз, прямо в пасть реки Ло. Наивно полагая, что уж его-то она пощадит. Увы, даже Киафы не живут вечно.

Словно стая ворон, гули накрыли тело Руджеро Форленцы. Один толчок – и маньяк распластался на полу морской звездой. Его же перочинный нож вдавило глубже в затылок. Мозг постепенно умирал. Впрочем, упыри должны были быстро справиться: за ярым желанием наполнить желудки они не рефлексировали об обеденной культуре.

Чёрные когти, посеревшие зубы. Пока глаза оставались на месте, Учёный видел, как те разрывают его на части. От него отдирали кусок за куском. Перегрызали жилы, плевавшиеся кровью. Наряд превратился в лохмотья. Упыри запустили свои грязные лапы в его брюхо, вынимая нутро. Им были нужные его почки. Печень. Сердце. Лёгкие.

Патологоанатом умирал, не в силах удержаться за последние мгновения жизни. Тело перестало его слушаться из-за трюка, что проделал Альдред. Рот сам не разжимался. Учёный не мог даже выразить свою боль криком.

А чувствовал он её в избытке. Примерно в той же мере, что и все жертвы, прошедшие через его руки, замаранные по локоть в крови.

Следуя зову своей плоти, он потрошил людей и чувствовал нечто особенное – нечто, что в обществе часто называли любовью. Но когда гули стали потрошить уже его, у патологоанатома не возникло и малейшей ассоциации любви со своими ощущениями. Это была именно что невыносимая боль. Пламя, пронизывающее гибнущий мозг. Чудовищное преддверие языческой преисподней. Агония, кружившая рассудок.

Руджеро Форленцу растащили по кускам меньше, чем за минуту. Едва с ним покончив, упыри, улюлюкая, бросились обратно во тьму «Железного Савана». Заблаговременно. На окровавленные останки патологоанатома опускались первые капли очередного тропического ливня.

Так погибла очередная городская легенда. Вместе с Саргузами, что взрастили её.

Ничего из этого Альдред не видел, добровольно отправившись в свободное падение. Река Ло затягивала его в себя, как магнит. Они сближались пугающе быстро. Поначалу Флэя мотало в воздухе, крутило всячески, но в конце концов, он выровнял тело, сгруппировался и готовился к погружению. Сложил себя щучкой, до конца не зная, была ли это грубая ошибка.

Последнее, что видел ренегат, – это рябая поверхность реки Ло, отливавшая при облачности сталью. Последнее, что дезертир слышал, – это громкий плеск воды…

Глава 2

День четвёртый, поздний вечер

Тупая боль прокатилась катаклизмом по плоти. Бурный поток подхватил тело Альдреда, всколыхнул и закрутил, толкая в разные стороны. Ренегат перестал принадлежать сам себе, перейдя во власть реки Ло.

Если бы Флэй не додумался наполнить лёгкие воздухом, его погибель бы уже началась. Он изо всех сил старался удержать в себе последний вдох. Увы, давалось это ему с переменным успехом.

Как ни крути, воздух покидал его мелкими пузырями. Перед собой дезертир не видел ничего, кроме грязной и мутной зелёной воды. Иной раз мимо будто проплывали не то рыбы, не то ошмётки неясного происхождения. Беглец об этом старался не думать. Лишь выжидал момент, когда течение ослабнет. И тогда он всплыл на поверхность.

Предателя пронесло аж до моста у злосчастного донжона, где разминулись они с Сивым. Именно он служил преградой, тормозившей поток. Однако радоваться здесь было нечему: опорные столбы, торчавшие из воды, легко могли переломать пловцу все кости.

Раскрыв рот при всплытии, Альдред поспешил сделать новый вдох. Когда получил новую дозу воздуха, принялся изо всех сил отгребать руками и ногами от столба. Надеялся филигранно проплыть между двумя и миновать мост. А дальше – видно будет.

В динамике течения Флэй смыслил не больше, чем в прикладной алхимии. Он не учёл, что вода, сталкиваясь с препятствием, не останавливается, а обтекает объект. Причём резко. Всё шло хорошо по первой, как вдруг он вскрикнул, оттолкнутый к соседнему столбу.

Хрустящая боль опалила предплечье. Дезертир стиснул зубы, глухо рыча.