Седьмая печать

Иссард была единственной, кому Старкиллер признательно кивнул в ответ. Через несколько часов, когда церемония прощания закончилась, началось основное действо. На площадке, венчающей громаду Императорского дворца, сложили огромный погребальный костер. Старкиллер, привычно облаченный в броню, лично вынес на руках завернутое в плотное полотнище алого цвета, с вышитым на нем гербом Империи, тело Палпатина. Мужчина уложил кокон цвета крови и тьмы на костер, руки в перчатках сделали изящный жест… Трескучая синеватая Молния с белоснежной сердцевиной заставила вспыхнуть облитые горючей смесью поленья, языки пламени взметнулись вверх, пожирая хрупкое тело.

Ситхи стояли плечом к плечу, не отрываясь глядя в огонь. Они молчали, но им и не надо было говорить: Сила прекрасно позволяла понять, что испытывает стоящий рядом. Мол прикрыл желтые глаза, его плечи самую малость расслабились.

– Неужели все кончено?

– Эта часть нашей жизни – да, – глухо отозвался Старкиллер. – Но нас ждут новые испытания. Нас ждет жизнь.

– Жизнь? – усмехнулся Мол. – Жизнь… А она существует?

– Жизнь, – твердо кивнул ситх. – И свобода. Мы их заслужили.

Мол промолчал, не отрывая взгляда от костра, на котором сгорал тот, кто за эти годы стал для забрака всем: учителем, другом, палачом, идолом… Он боялся и ненавидел Палпатина, но при этом знал: Дарт Сидиус был тем, кто заменил ему отца. Именно поэтому Мол так и не смог переступить через себя и убить учителя в поединке, заняв его место. Он был абсолютно верен своему мучителю, вот только Палпатин эту верность не оценил.

Впрочем, ее оценил тот, кого Мол был готов назвать своим братом. Пусть только по духу… Но для ситха, воспитанного крайне суровым Мастером, и это – неслыханная милость Силы.

Костер прогорел, превратившись в тяжелый жирный пепел. Не осталось ни костей… Ничего. Старкиллер молча опустился на колени, собирая пепел руками в ситхскую погребальную урну: высокую, изящную, глубокого черного цвета, расписанную золотыми узорами.

Неожиданно затылок кольнуло чужим вниманием, Старкиллер понимающе приподнял уголок губ – Дарт Сидиус все-таки почтил своим присутствием собственные похороны.

– Вот видишь, сын, все-таки ты встал на колени еще раз, – насмешливый голос призрака вонзился в уши. Старкиллер поднялся, снимая перчатки и отбрасывая их прочь. Пробка насмерть закупорила горло урны, ситх повернулся, отметив почтительно склонившего голову Мола.

– Да, отец. Мы оба добились своего.

Призрак рассмеялся. Сейчас Палпатин выглядел таким, каким появился в Сенате. Молодой мужчина, не старше сорока, подтянутый, в роскошных одеждах, с буйной гривой рыжих волос. Только глаза выдавали: золотые, словно миниатюрные звезды. Но самое главное изменение было не во внешности: ушло ощущение безумия, пропитывающее Силу Императора.

Смерть явно пошла ему на пользу.

– Где вы хотите найти пристанище? – Старкиллер слегка наклонил голову к плечу, демонстративно взвесив на ладони урну. Призрак задумчиво тронул пальцами подбородок.

– А какие есть варианты?

Старкиллер пожал плечами:

– Коррибан. Там великолепная компания. Набу. Родина, однако. Корусант.

– Хм! – Палпатин демонстративно закатил глаза. – Какой богатый выбор! Думаю… Здесь. Поставь где-нибудь в кабинете.

– Станете предметом обстановки? – уточнил Старкиллер. Призрак хихикнул:

– Дарт Плэгас против такой судьбы не возражал.

– Хорошо, отец.

Призрак шагнул ближе, рассматривая снявшего шлем мужчину.

– Правь достойно, сын.

– Буду, отец.

Палпатин удовлетворенно кивнул, смерил взглядом застывшего Мола… Кивнул забраку и исчез. Старкиллер вздохнул, прикрывая пылающие желтыми огнями глаза.

– Прощайте, отец. Да станете вы Силой.

– Сила с вами, Мастер, – поклонился Мол. Ситх резко выдохнул и повернулся к Старкиллеру, на глазах стряхивая с себя меланхолию и оживая. – О чем ты хотел поговорить?

* * *

Коронация – дело не быстрое. Надо расписать протокол мероприятия, определить, кто именно будет приглашен, а кто нет, как будет осуществляться охрана… Да даже что наденет Наследник на церемонию!

Вопрос не настолько глупый, чтобы его можно было игнорировать.

За эти годы Старкиллер настолько привык к броне, что без нее чувствовал себя неуютно. Пусть от ее наличия или отсутствия не зависели его жизнь и здоровье, как у Вейдера, но все же… Покушения были и на него. Этого не избежал никто: ни он, ни Мол, ни ныне покойный Палпатин – на Сидиуса покушались неоднократно, правда, отнюдь не с ожидаемым результатом.

Поэтому доспехи Старкиллер снимал только у себя во дворце, и то не везде. В Императорском он появлялся исключительно при полном параде: кираса, шлем, наручи и прочее. Если же Сидиус требовал от ученика снять броню, это означало только одно: Старкиллер прогневал Мастера и теперь следующие дни, недели, а то и месяцы проведет в камере. Под пытками.

И пусть теперь все это осталось в прошлом и в воспоминаниях… Пусть Старкиллер перелистнул эту страницу своей жизни… В Императорском дворце без доспеха он чувствовал себя… неуютно.