Седьмая сестра

— Хм, а мы богаты, оказывается, — вполголоса сказал Кирилл, потянувшись в карман за серебряной мелочью.

— Не свети деньгами, — сквозь зубы прошипел Пашка. — Чувствую, тут как на Хитровом рынке — на ходу подмётки отрежут…

Кирилл кивнул и вынул совсем немного. Накрыл ладонью. Сергей неторопливо отсчитал еще пять, зажав их в кулаке.

Показалось, или старуха за соседним столиком прислушивалась к их разговору? Нет, она прихлебывала из пивной кружки, устремив взгляд куда-то в пустоту.

Разносчик довольно быстро вернулся с подносом, поставил на стол деревянное блюдо, две огромные кружки с битыми краями и три глиняных стакана поменьше — с молоком. Кирилл подвинул ему отсчитанные монеты… и увидел на лице разносчика откровенное удивление. Тем не менее, монеты он сгрёб в карман, перед этим оглянувшись на полуорков за столом сбоку — но те были увлечены игрой.

— Погоди, любезный, — протянул Сергей с откровенно уголовными нотками. — Тут комнаты есть? — и он показал монету.

Разносчик кивнул:

— Есть одна.

Сергей показал еще одну монету, впрочем, не выпуская её из руки.

— Есть две. Утром освободили. Рядом. Девять серебром в день за каждую. Сейчас скажу, чтобы прибрали.

Сергей разжал кулак и, загораживая от орков монеты раскрытой ладонью, отодвинул руку. Разносчик, благодарно кивнув, тут же накрыл их своей лапищей.

— Сейчас принесу ключи. Деньги вперёд. И… погодите, не пейте пиво, — и удалился прежде, чем Сергей успел удивиться.

Он вернулся через полминуты, неся ещё две кружки. Они были, в отличие от принесённых раньше, целы и полны до краёв, с шапкой белоснежной пены.

— Плохое пиво выпьют орки, — шепнул он. — Для тех, кто платит, есть хорошее, — и удалился, забрав оббитые кружки.

— Во как, — вполголоса сказал Пашка. — Другие что, вообще не платят?

— Не удивлюсь, — тихо сказал Сергей. — Или платят какими-нибудь… оккупационными марками, которые цены почти не имеют.

— Он мог назвать цену выше, чем надо, рассчитывая, что заплатим меньше, — негромко предположила Женя.

— Может, и так… Ёлки, как бы не проколоться… Ну что — поедим, пока есть возможность? — Сергей достал из-за голенища ложку. — Смотрим, слушаем. Кому пиво, кому молоко?

Пиво досталось ему и Пашке, остальные предпочли молоко. Пиво оказалось очень неплохим, хотя довольно резким по сравнению с привычным «жигулёвским». Молоко — явно козье, причём парное — конечно, в мирное время на любителя, но сейчас все пили с удовольствием.

Мясо было довольно жёстким, но капуста — неплохой. Конечно, после вчерашней сытной похлёбки все были не слишком голодны, но от горячего никто не отказался. Да и за едой проще было не выделяться среди других.

Впрочем, другие посетители этой забегаловки на бойцов особого внимания не обращали — так, посмотрели вскользь. Даже молоко вместо пива внимания не привлекло — народ явно подобрался нелюбопытный.

Неопрятный старик за соседним столом с видом старого алкоголика тянул кружку за кружкой, не пьянея, разве что взгляд был совершенно отсутствующий — но, впрочем, он и до этого был такой же. Девушка в мужской одежде, сидевшая напротив, тоже потягивала из кружки и слушала, хотя что было интересного в пьяном бормотании — решительно непонятно.

Открылась дверь, ввалились двое солдат в черных плащах с символикой Жентарима. Огляделись, не увидев свободных мест, один что-то буркнул другому, и они направились к стойке в дальнем углу. Разносчик, едва взглянув, скрылся за дверью, и когда солдаты подошли к стойке, их там уже ждали две кружки с пивом. Один из них ухмыльнулся, бросил монету и снисходительно похлопал разносчика по плечу. Монета была медной — явно недостаточно за две кружки пива.

Фотография.

Да, фотография. Она попала как-то Сергею в руки, когда был взят «язык» — холёный фашист невысоких чинов. Фотография обнаружилась у него в портмоне вместе с недописанным письмом какой-то Алисе. В письме он рассказывал о грязных русских дикарях, рядом с которыми ему приходится служить, а на фотографии он точно так же снисходительно похлопывал по плечу усталого старика без ноги — видимо, собирался вложить снимок в письмо…

Сергей почувствовал, что кулаки сжимаются сами собой.

— Командир, я не буду озираться, но чувствую, что ты увидел фашиста, — вполголоса сказал Пашка. — Давай спокойно, нам только проблем не хватало.

Кулаки медленно разжались. На душе было пакостно — вдобавок ещё из-за того, что окружающие чувствовали в бойцах точно таких же бандитов…

Солдаты довольно быстро выпили пиво и направились к выходу. Старик с соседнего столика вдруг поднял голову:

— Вот они, смотрите на них! — голосу него был старческий, надтреснутый, но громкий. — Ходят как у себя дома…

Ближний из солдат, даже не замедляя шага, на ходу подсёк ногой стул, и старик рухнул на грязный пол. Девушка напротив него сжала кулаки, но не двинулась с места.

Солдаты перекинулись парой слов, захохотали и вышли на улицу.

— Чтоб вам свету белого не видеть, — донеслось с пола. — Отольются вам наши слёзы…

Орки зашевелились, заинтересованно поглядывая на старика, на другом конце зала кто-то привстал…

Решение созрело моментально.