Седьмая сестра

— «Хлонтар подымется вновь» на Торассе, древнем языке… — Ирфиина заёрзала, и Сергей помог ей подняться. — Ну, что вы ждёте? Идите, делайте своё… дело. Я не прочь посмотреть, чем это всё закончится…

* * *

Рот волшебнице опять заткнули, хотя на этот раз более аккуратно. На некоторое время фонарика должно было хватить, а потом можно посадить её прямо под факел — Вилем пояснил, что шейды на свету теряют большинство своих способностей, в том числе и возможность приглушать свет.

— А что это были за исчезающие скелеты? — полюбопытствовала Женя.

— Мерцающие, — вздохнул полуэльф. — Или сами по себе такие, или заклинание наложено… Мерцающие собаки точно есть, а кто ещё бывает — не слышал. Они то тут, то на Эфирном Плане, как призраки — потому и попасть по ним сложно… но могут и сами промахнуться.

— Что и получилось, — задумчиво пробормотал Кирилл, запахивая прорванный ватник.

За дверьми оказался короткий тёмный коридор, слева и справа заканчивающийся дверьми. Ирфиина мотнула головой, указывая направо. Дёрнули дверь слева — заперта…

Массивная правая дверь была, в отличие от левой, не заперта и отворилась легко. Перед бойцами лежала огромная пещера — дальняя часть её уходила во мрак. Прямо над входом висел неяркий факел, и Вилем первым делом усадил Ирфиину под него и торопливо примотал её верёвкой к крупному скальному наросту. После чего вместе с остальными вытаращился на открывшееся зрелище…

Слева виднелась скалистая стена, вдаль пещера уходила метров на двадцать, вправо — минимум вдвое дальше, теряясь во тьме. Потолок поднимался не так уж высоко, поддерживаемый колоннами из необработанного камня, пол вымощен тщательно выровненными базальтовыми плитами. Одинокий факел, под которым усадили Ирфиину, более-менее внятно освещал лишь то, что вблизи, но затухающего света хватало, чтобы увидеть чуть справа восьмиугольную ямищу метров десяти в поперечнике. С потолка над ямой свисало девять цепей, и над краем ямы виднелись полукруглые верхушки висевших на них клеток. Слышалось монотонное то ли гудение, то ли бормотание — да такое, что кровь стыла в жилах, и шло оно именно из ямы.

— А вот и вы, — раздался откуда-то снизу скрипучий, надтреснутый, но уверенный голос. — Подойдите ближе, вам стоит на это взглянуть…

Переглянувшись, бойцы сделали несколько шагов вперёд. Обдало, словно из ведра, чем-то странным — страхом, почти осязаемым. Вилем стиснул рукоять меча так, что побелели пальцы.

В нижнюю часть восьмиугольной ямы с противоположных сторон шли две каменных лестницы. Глубиной яма была метра в три, дно укрывала тень.

А примерно в метре ниже пола пещеры пульсировал клубок черноты около метра в диаметре — черноты такой, что она словно притягивала свет.

Женя вздрогнула — настолько это напомнило сон…

Часть клеток пустовала, точнее, в них были видны мёртвые, почти мумифицированные тела в лохмотьях. В пяти было заметно движение, но людьми этих существ назвать язык не поворачивался — высохшие, серые тела, на которых сохранилась изодранная одежда, серые лица с дырами вместо глаз, оскаленные пасти, руки с длинными когтями, которыми существа вцеплялись в решётки… Невнятное бормотание шло именно от них.

И от каждой из фигур тянулась к центральной чёрной дыре извивающаяся лента тьмы, слегка посверкивающая словно бы ещё более тёмными искрами…

Множество оттенков чёрного — иного слова к зрелищу было не подобрать.

За всем этим словно терялся стоящий в полумраке на дне ямы человек.

А человек ли?

Вычурная одежда необычного, даже по здешним меркам старинного фасона, высокие сапоги, накинутая на плечи мантия… но всё выглядит не лучшим образом, расползаясь чуть ли не на глазах. И лицо… не человеческое лицо — череп, обтянутый высохшей кожей, в обрамлении седых растрёпанных волос.

Лич. Кощей. Бессмертная, неубиваемая нежить.

Алоккайр.

— Доброго дня, Ваше Величество, — как можно более уверенно промолвил Сергей.

— Интересного дня, — проскрипел скелет. — Любопытно увидеть тех, кто стучится, прежде чем войти. Давненько не звонил этот гонг…

— С уважением к вам, Ваше Величество, — Сергей понемногу обретал уверенность. — Наверху есть те, кто помнит вас.

— Но нет тех, кто меня любит, не так ли? — то ли кашлянул, то ли усмехнулся волшебник.

— Не буду лгать — не знаю, есть ли такие, — кивнул Сергей. — Но тех, кто не любит Эсвел — много.

— Она мертва? — поинтересовался лич.

— Да.

— Жаль… Она была интересной собеседницей. Ирфиину вы тоже убили?

— Нет, она жива. Мы отпустим её, уйдя отсюда.

Лич покачал головой, и Сергей мог бы поклясться, что в его отсвечивающих багрянцем глазницах проскочило удивление.

— А я распрощался с ней, когда отправил её встречать вас… Вы не перестаёте меня удивлять. Удивите меня ещё раз… Зачем вы пришли сюда?

— Этот обряд мешает волшебству, Ваше Величество. Мы пришли сюда, чтобы прекратить его и исцелить Плетение.

— Правда? — ухмыльнулся старик. — А моему волшебству ничто не мешает.

— Не все способны к тёмному волшебству, Ваше Величество. Это удел избранных, — неожиданно вступила в разговор Женя. — Люди не смогут жить без Плетения.