— Но 1957 год неправомерен. Да и что означает 1957 год? Для доминирующей цивилизации на Земле это 1957 год нашей эры. Все правильно. Однако с того времени как ты вдохнул жизнь в Землю и ее мир, прошло 5960 лет. Исходя из свидетельств, лежащих в основе самого мира, который ты создал, прошло четыре миллиарда лет. Какой же тогда год считать неправомерным — 1957, 5960 или 4 000 000 000-й?
И это еще не все, — продолжал Этериил. — 1957 год нашей эры — это 7464 год византийской эры, 5716-й — по еврейскому календарю. Это 2708 год A.U.C.[4], то есть 2708 год со дня основания Рима — если мы примем римский календарь. Это 1375 год по мусульманскому календарю и 180 — со дня независимости Соединенных Штатов.
И вот я со всем почтением спрашиваю тогда: не кажется ли тебе, что безоговорочная ссылка исключительно на 1957 год лишена смысла?
— Я всегда знал об этом, сын мой, — прозвучал в ответ тихий, спокойный голос Главы. — А вот для тебя это было новостью.
— В таком случае, — сказал Этериил, затрепетав от вспыхнувшей в нем радости, — да будет исполнена твоя воля в точности, вплоть до малейшей запятой, и пусть День воскрешения мертвых выпадает на 1957 год — но только тогда, когда все жители Земли единодушно согласятся с тем, что назначенный год считается 1957-м и никаким другим.
— Да будет так! — произнес Глава, и это Слово воссоздало Землю и все, что на ней имелось, а вместе с ней и солнце, и луну, и все небесные светила.
Было 7 часов утра 1 января 1957 года, когда Р.Е.Манн внезапно проснулся. Звучали начальные такты мелодии, заполнившие, должно быть, всю вселенную.
Он настороженно приподнял голову, словно давал ей возможность осмыслить слышимое, и через минуту на его лице промелькнула тень гнева, чтобы вновь исчезнуть. Борьба продолжалась.
Он сел за письменный стол, чтобы составить конкретный план действий. Люди давно говорили о необходимости календарной реформы, и ее следовало бы ускорить. Новая эра должна начать свой отсчет со 2 декабря 1944 года, и однажды наступит новый 1957 год — 1957 год Атомной эры, признаваемый таковым всем мировым сообществом.
Странное сияние стало исходить от его головы, пока в ней, этом вместилище сверхчеловеческого разума, проносились мысли; и к тени Аримана на стене, казалось, добавилась пара маленьких рожек у висков.