Седьмая вода

Пробежался взглядом по лицу и фигуре бывшей любовницы. Выглядит превосходно, даже в этом обезличивающем халате. В глазах тот самый огонек нескрываемого призыва, который безошибочно читается любым мужиком. Он и привлек меня однажды. Мы провели вместе почти две недели, и Люся была изобретательна и беззаботна, довольствуясь всем, что давал, с готовностью и не претендуя на большее. Нам было классно, но этого было недостаточно для того, чтобы удержать меня, потому что чувств, при всех своих достоинствах, эта женщина пробудить во мне не сумела. Наверное, потому что все они были давно не только разбужены, но и навеки украдены одной обжигающей ледышкой, об чьи острые грани я весь изрезался в лохмотья внутри и снаружи. Разошлись мы без сцен и упреков, но иногда она мне звонила. Прямых предложений встретиться снова не было, хотя намеки присутствовали. Каждый раз, слыша ее голос, я вспоминал, каково быть с ней, но нигде ничего не трепыхалось, и желания сказать: «Приезжай, детка, я жду, будет весело» больше не возникало. В общем, скажу честно, что столкнуться с ней сейчас не было пределом моих мечтаний, тем более, когда рядом Василиса, с которой у нас только забрезжил просвет. Потому что, если я что и знаю о женщинах, так это то, что соперницу они нутром учуять могут, и пофиг, что она бывшая. То, что это было когда-то до нее, редко работает как аргумент для смягчения приговора. Успев на краткий момент перехватить взгляд Васьки, понял, что если раньше я в ее глазах был кобелем, то сейчас это понятие сто процентов приобрело новые краски и ослепительное сияние, безоговорочно затмевающее все мои остальные стороны. Млять!

— Вообще-то я против присутствия посторонних в кабинете во время осмотра, — Люся стервозно стрельнула глазами в сторону Василисы и сделала мне приглашающий жест присесть на кушетку.

Я открыл рот, чтобы возразить, но Василиса опередила меня.

— Вообще-то я не посторонняя, а его сестра, — с легкой ноткой язвительности в тон Люсе ответила она. Ладно, я, конечно, раскатал губу на девушку, а не сестру, но даже и этого раздраженного тона и собственнического вызова во взгляде и позе Василисы мне было достаточно для того, чтобы мое самодовольство раздулось так, что едва умещалось в кабинете. Интересно, она сама хоть осознает, насколько очевидно ревнивой выглядит прямо сейчас? Вряд ли, только не моя ледышка, разве она может ревновать? Но, с другой стороны, как только она поймет, как вела себя, то вообще конец мне. Буду я виноват, как ни поверни.

— В таком случае присядьте вон там, у двери. — По раздраженному голосу Люси и ее напряженному прищуру было понятно, что ни черта она в сестру не поверила. Она переехала к нам больше года назад и не была особо в курсе старых сплетен.

Люся срезала Василисину повязку и стала прощупывать мышцу, стараясь перехватить мой взгляд, но я смотрел лишь на сидящую на стуле у двери мою занозу, которая, в свою очередь, всячески избегала встречаться со мной глазами. Но по застывшему лицу и сжатым губам я уже понимал, что в реальной заднице. И каждый раз, когда Люся называла меня «Арс» или «мое солнце», явно нарочно стараясь придать своему голосу более чувственное звучание, чем обычно, я будто чувствовал, как на градус температура падает. Таким темпом скоро вокруг Васьки по стенам и полу изморозь поползет. Вот же попал!

— Я настаиваю на рентгене. Пойдем, солнце мое, я тебя провожу, чтобы без очереди! — проворковала Люся, чуть погладив мое плечо, в чем явно не было никакой необходимости.

— Не думаю, что он нужен, — практически огрызнулся я, чуть отстраняясь.

В отличие от Васьки Люся — взрослая женщина, прошедшая через неудачный брак, так, что ясен пень, делала все намеренно и осмысленно. Так и хотелось рявкнуть, чтобы прекратила это нервомотство, но, сделай я так, оказался бы в глазах Василисы хамлом, орущим на женщину, которая еще и помощь мне оказывает. Су-у-ука-а-а!

— Здесь я доктор, и мне лучше знать, — Люся попыталась слегка надавить на меня голосом. Но, извини, дорогая, как бы там ни было, ты не входишь в число тех, кто может себе позволить себе со мной подобное.