Седьмая вода

Оказывается, это легко и абсолютно естественно. Как дышать. Просто позволить себе чувствовать. Реагировать, как действительно хочется, а не как считаешь правильным. Не взвешивать последствия. Желать Арсения вот так сильно. Желать в полном смысле этого слова. Всего. Целиком. Надолго. Не стараясь анализировать эту потребность, а позволяя ей быть. Не дробить принудительно свои эмоции на физическое влечение и потребность душевной близости. На то, что можно допустить прямо сейчас, и чему не будет места в будущем. Не осаживать себя, постоянно напоминая о том, как больно может быть впереди, и душить свои порывы, по привычке подкладывая под свою душу подушку безопасности, призванную как бы защитить потом, когда придет время падать в реальность, но на самом деле лишь создающую постоянную преграду, в которой вязнут истинные мои желания.

Может, я просто устала постоянно озадачивать себя всеми этими «ах, почему» и «как же так можно»? Или уже смирилась, что период вопросов к себе, самокопаний миновал. Время попыток остановить это мое падение в Арсения путем осмысления и постоянного напоминания о тяжести последствий тоже прошло. Это сражение за себя с собой же я проиграла. Причем это не поражение в одном каком-то аспекте, а полностью проигранная война в целом. Все, приехали, белый флаг и капитуляция. А когда я смотрю на него, вот так поглощающего меня глазами, испытываю шок от того, как же легко без этого вечного конфликта внутри. Именно легко, а не пусто, так, как бывает, когда лишаешься чего-то очень долго занимающего большую часть места в твоей душе. Словно освободилось огромное пространство для новых чувств, переживаний и привязанностей, которые я раньше просто не разрешала себе, считая, что раз их некуда поместить, значит, и не нужны они. Но как только я позволила себе больше не видеть границ и испытывать не навязанное рассудком, а настоящее, то буквально стала невесомой, свободно парящей в этом возносящем к небу потоке. И ни единой мысли о падении, совершенно полное отсутствие страха. Только наслаждение каждой секундой, каждым взаимно агрессивным касанием наших ртов. Ладони требовательно скользят по его коже, захватывая ее в собственность. Губы немеют от интенсивности диких поцелуев и его неповторимого вкуса. Всем телом я впитываю низкие вибрации его голодных стонов. Трусь, извиваюсь, нуждаюсь… Одновременно умираю и отчаянно ликую от силы этой потребности. Хочу так же, хочу больше, хочу сильнее. Надо мной, во мне. Плевать где и что вокруг, только вот прямо сейчас! Кожа к коже, влага к влаге, жажда к жажде. Хочу-хочу-хочу!

Ненавижу преграду между нами, с ума схожу от промедления. Неужели с Арсением не творится сейчас то, что и со мной? И если да, то как он может продлевать это взаимное мучение, выпивая мелкими глотками мой рассудок и, кажется, разрушая меня непрерывно и безостановочно. Господи, да у нас уже было два раза, и тогда возбуждение было сильным, но оно копилось и росло, и я могла тогда, если уж не бороться, то осознавать этот процесс движения к крайней точке. То, что происходит сейчас, не похоже ни на что из испытанного ранее. Не стремительный разгон от нуля до сотни, а мгновенный взрыв с полной потерей контроля. Меня трясет аж до лязганья зубов, я бесстыже трусь о его твердое колено между моих ног. Трогаю… нет, скорее уж нагло лапаю его тело везде, всюду, где могу дотянуться и оставить метку, что это мое, все мое! Целую, облизываю, кайфуя от солоноватого привкуса пота. А-а-а! Не могу я больше так! За что он вытягивает из меня жизнь по капле? Мне он нужен сейчас. Немедленно! Я требую, не собираясь подбирать слова. Если Арсений не будет во мне через секунду, я окончательно рехнусь и точно за себя тогда не ручаюсь. Арсений опускается на колени и сдирает с меня проклятые штаны, но медленно, ну почему так медленно! Хочу поторопить его, но тут ловлю чужой беспардонный взгляд, и сердце подпрыгивает так, что на несколько секунд я прямо глохну и даже собственного вопля не слышу.

А дальше начинает твориться что-то невообразимое. Арсений вскакивает, ругаясь с особой креативностью, поминая всю родню рогатой вандалки до десятого колена, и ломится вперед. Коза, будто издеваясь над ним, стоит ровно до того момента, пока он уже практически хватает ее за рог, но потом прыгает в сторону, и Арсений, поскользнувшись или споткнувшись на рассыпанной на плитке земле, падает на задницу. Я, испугавшись, кидаюсь к нему, едва не забыв, что у самой на лодыжках болтаются джинсы, и чуть не повторяю его подвиг.

— Сеня, ты в порядке? — кричу, натягивая их обратно, и снова устремляюсь к нему.

Но он поворачивается и бешено сверкает на меня глазами:

— Оденься! — рявкает он и вскакивает. — И вообще не лезь! Сам облажался, сам и справлюсь.