Седьмая вода

Марк чуть качается и вальяжно опирается о стену, нахально пялясь на меня. Я понимаю, что он все еще не трезв, хотя взгляд у него, в противоположность поведению, ясный и решительный.

— И почему же это? — усмехаюсь я. Нет, я, конечно, согласен с ним, что не стоит вываливать всю подноготную при Василисе, но этот вызов в его глазах выводит меня из себя.

— Потому что не хочу, чтобы ты из чувства дебильной гордости и ради возможности выглядеть долбаным героем в ее глазах пропустил все, что скажу, мимо ушей и усугубил свое и без того хреновей некуда положение.

Повисает пауза. Марк выжидающе смотрит на меня, пристальное внимание моих ребят с фирмы я тоже отчетливо ощущаю спиной, а сам перевожу взгляд на Василису, судорожно подыскивая выражения для того, чтобы по сути сказать, что ей действительно не стоит слышать то, что мы будем обсуждать. Она же переступает с ноги на ногу, чувствуя себя явно неловко.

— Вам не кажется, что оберегать меня от информации уже как-то глупо после всего, что было, и делать этого не стоит? — спрашивает она, сохраняя внешнее спокойствие.

— Поверь, Васюнь, стоит и еще как, — мягко отвечает Марк, и меня тут же накрывает мгновенной необходимостью схватить его за глотку, чтобы больше никогда не смел ее так называть. Я ловлю себя на том, что делаю в его сторону шаг и стискиваю кулаки даже раньше, чем это осознаю.

И Марк, несмотря на пары алкоголя в его пустой башке, это просекает, но не отшатывается, а прямо и отчасти зло смотрит мне в глаза.

— Ладно, — вздохнув, неожиданно покладисто говорит Василиса и тянет у меня из рук свой рюкзачок. — Я же так и не приняла душ, а после всего он мне действительно нужен. Насколько знаю, тут у вас он есть.

— Я провожу! — тут же, на мой взгляд, чрезмерно радостно вызывается Роман.

Я нехотя отдаю ей сумку, и они уходят по коридору. И я даже не могу найти слов, способных выразить, что происходит со мной просто от того, что она уходит все дальше по коридору. Расстояние между нами — неправильно, неестественно. Черт, что со мной будет, когда она уедет? Марк тоже провожает их взглядом, и это, само собой, злит меня.

— Не пялься! — рычу я. — В кабинет мой пошли!

— Арс, твою дивизию, ну я же сказал, что больше не претендую ни на что с Василисой, — почти возмущается Марк.

Как будто бы ты, сука, мог бы!

— А я сказал, не пялься или зубы выбью! — огрызаюсь, поднимаясь по лестнице.

— Ты в курсе, что я могу и сдачи дать? — я только насмешливо хмыкаю. — Я о том, что ведешь себя, как гребаный пещерный человек.

— Марик, ты по делу вроде пришел. А мое поведение я буду со своей девушкой обсуждать.

— Со своей девушкой? Аллилуйя, неужто это свершилось! У одинокого волчары Арса Кринникова появилась ЕГО девушка, — он театрально воздевает к потолку руки, тут же спотыкаясь. — А это у вас как, в обе стороны работает? То есть она твоя девушка, а ты ее парень?

Еще как ее, вот только Марика это ни хрена не касается.

— Отвали, — бурчу, кивая Светочке в приемной.

Она радостно улыбается мне, а взглянув на Марка, неожиданно вспыхивает и отводит взгляд. Так, мне это не нравится.

— Света, иди домой! — приказываю я. — И завтра можешь не приходить. Я позвоню, когда все наладится.

— Кринников прозрел и понял, каким дебилом был чертову уйму лет!

— Зарицкий! Бесишь!

Плотно прикрыв двери кабинета, я указываю ему на кресло, но Марк плюхается на диван и растягивается на нем во весь рост. Я иду сразу в собственную душевую, прилегающую к кабинету.

— Хорошая девочка твоя секретарша! — хмыкает, потягиваясь.

— Сунешься — башку оторву! — сразу предупреждаю я, зыркая сквозь открытую дверь, пока с удовольствием умываюсь.

— Да что ты, как жадный скряга, мужик! Сюда не смотри, это не трогай!

— Я предупредил!

— Да расслабься, Арс. Я с хорошими девочками завязал. Таким, как я, не хрен на них роток раскрывать. Да и ребенок твоя Светочка еще совсем, — тон Зарицкого резко меняется, отзываясь у меня внутри созвучной тоской, которую помню еще слишком отчетливо. — Я, может, и скотина, но не полный же мудак.

Я решаю оставить данное замечание без комментариев, и Марк просто продолжает:

— Скажи мне, ты в курсе, что твой наниматель, чьи права ты столь ревностно отстаиваешь, собирается сделать с этим долбаным заводом ровно то же самое, что и наехавший на тебя перец? — без всякой подготовки начинает он. — Только привлечь к строительству он собирается не отечественных, а турецких инвесторов и строителей.

Нет, я не в курсе.

— Даже если и так, какое это имеет значение? Он заказчик, чьи интересы мы защищаем потому, что именно для этого нас и нанимали. — Я усаживаюсь за стол и располагаю противно нудящую руку на подлокотнике.

— Я это просто сказал на случай, если у тебя там какие-то еще причины имеются морального свойства помимо прямых обязательств по договору. И твой наниматель, и этот засранец столичный хотят сделать с тем жирным куском земли одно и то же. Так что твое встревание между ними выглядит весьма бледно с точки зрения борьбы за правое дело.