Седьмое измерение

— В прямом смысле! Нет горше участи на свете, чем волей барабана стать банкиром. Сам посуди, как только выпадает им этот сволочной сектор, дают им по три рубля на руки, домик и определённое количество народу закрепляют. У кого как. За кем село или деревня, а кому меньше повезёт, тому и селище могут подсуропить.

— Ну и что с того? — не понимал Тимофей.

— Ничего хорошего с того. Денежки-то, давать приходится, под минусовой рост. То есть под отрицательный процент. Отказывать, если заявка правильно оформлена и если человек с вверенной тебе территории, права не имеешь. Что уж тут радостного?! Раз дал, два дал, три дал, а на четвёртый у самого в кармане кукиш. Отдают то, меньше чем берут. Улавливаешь? А заниматься более ничем другим нельзя. Вот и крутятся бедняги, как могут, чтобы разницу эту пресловутую, самим заработать и тем покрыть убытки. Пашут, как волы, и днём и ночью, питаются плохо, болеют и умирают чаще других. За любую халтурку берутся, за любую грязную работёнку. Только заработают бессребреники несчастливые, какую копейку, только покроют процент от предыдущего заёмщика, как какая-нибудь сволочь, типа пахаря Демьяна, несёт юридически грамотно оформленную заявку на кредит. И ничего не попишешь, приходится давать. Сам понимаешь, при таких условиях и речи быть не может об том, чтоб завести семью и деток. Нет уж, боже упаси, стать банкиром. Меня, к счастью, пронесло.

— Всё у вас вверх ногами, а головой вниз! — недоверчиво отвечал Тимофей. — Даже банкиры и те, какие-то неправильные. Видел бы ты наших, земных! Вот если взять старуху Властелину, мадам из борделя, приплюсовать к ним олигарха и крупье из казино, перемешать их всех и взболтать, то и мизинца нашего земного банкира не получается. У нас, не минусовой рост, а очень даже плюсовой. Где как, бывает и под двадцать процентов дают, а бывает и под сто или даже двести. У нас: банкир дурака, видит издалека!

— Да ну?! Быть того не может! Какой же идиот, будет брать, под плюсовой ссудный процент? Мне лично, такие не попадались. Процентная ставка не бывает положительной. Не верю!

— Дело твоё! У нас так вот заведено: Именем закона, банк всегда прав! Бывает, люди отдать вовремя не успевают, так им ещё и штрафы прилепляют, коллекторами их травят. Педики одним словом, — с обидой за собственную банковскую систему говорил Тимофей.

— Педики?! Что это слово значит? — поинтересовался Анисий, переключившись с банкиров. Тем более, те два банкира-замухрышки, что обедали на земле неподалёку, закончили свой обед и ускакали.

— Как?! Ты не знаешь кто такие педики? Голубой, педераст, мужеложец, содомит? Гомосексуалист, гомик, гей, — эти слова тебе тоже незнакомы? — снова удивлялся Тимофей.

— Полнейшая аннексия! Рассказывай, кто такие, чем знамениты?!

И Тимофей рассказал! Всё, как есть, так и рассказал. Настал черёд оцепенеть и удивиться Анисию. Его даже передёрнуло от отвращения, а сам рассказ он не дослушал до конца, прервав Тимофея на гей-парадах.

— Отвратительная мерзость! Паскуднейшая небылица! Глупейший фокус! Видать плотно ещё в некоторых головах из вашего мира, сидит паразит. Не понимаю, зачем?! Ведь от таких союзов, как не старайся потомства не получишь. В чём смысл?! Послушай, ну спят они у вас вместе, в это я ещё готов поверить, но куда они суют друг другу свои стручки? А?! Ага! Вот ты и попался на брехне! Вот ты и заелозил на грязной простыне! Совать то им стручки некуда. Природа не дала им подобной норки, как у милых женщин, — закончил Анисий самоуспокоением. Легче ему было принять, что такого не бывает, чем, поверить в жестокую правду.

Тимофей наклонился к Анисию и тихонько на ушко шепнул, куда именно педики пихают друг другу свои стручки. Анисий чуть не подавился простым воздухом. Подскочил и с проклятиями начал плеваться в разные стороны.

— Тьфу, на них! Ещё раз, тьфу! Проклятые паразитовы приспешники. Гадость-то, какая неимоверная. Бяка-то, какая! Ты только более никому не рассказывай, а не-то побить могут, за такие враки и вымыслы.

Далее всё произошло, как в пословице — помяни чёрта и он явится. Рядом с беседкой прискакал один из тех, кто сверлил глазами окружающих на представлении у борделя. Тот самый, который был в чёрной рясе до земли и в чёрном капюшоне.

— Блядский род! Дочертыхался! Паразитова проповедника притянул, — зашептал Анисий, а проповедник этот направился прямиком к беседке.

— Ни слова! Молчи и прикидывайся глухонемым, а ещё лучше, глухонемым дурачком. Говорить буду я. Забудь кто ты и откуда. Прознает про твой мир, захочет через тебя туда попасть. В глаза ему не смотри, на вопросы его, внимания не обращай. Главное: не вздумай что-нибудь про паразита ляпнуть. Когда беса называешь бесом, он бесится, — только и успел тревожно прошептать Анисий, как паразитов проповедник был уже в беседке.

— Здрав буди бояре! Позвольте, зело глупому страннику, отобедничать пососедству? Друзей мы выбираем сами, а сосед даётся богом, — заговорил голосом священника при чтении молитвы, новоприбывший.