Седьмое измерение

Солнце заблестит как солдата бляха.
Кто-то «опусти», завопит со страху.
Камни и песок станут духом праха.
Сбитый из досок гроб…

Тесная рубаха.
Похороны, похороны.
Хором орут вороны.
Похороны, похороны.
Хором орут вороны.

Сумасшедший бомж, межмогильный смерд.
Скажет: «Ну и что ж, смерть — всегда десерт,
Вот Иван, Сусанин, тоже делал нычки.
Да, здесь по расписанию ходят электрички».

Похороны, похороны.
Хором орут вороны.
Похороны, похороны.
Хором орут вороны.

Вопил второй припев, Анисий, как раз в момент опускания гроба в землю. Вопил так, что мудрец подошёл и велел примолкнуть. Вопил, почти переходя на визг. Допеть до конца ему не дали, и Анисий упал на землю, изображая обморок, похлеще, чем его изображала старуха Властелина. Каждый провожавший счёл за обязанность кинуть в яму горсть земли. После этого, могильщики закидали яму небольшим слоем. Для подачи воздуха в деревянном макинтоше Тимофея была проделана дырка, через которую наверх тянулась трубочка. Вот аккурат по край трубочки и присыпали. Лежал Тимофей мёртвым около семи часов, а возле могилы всё это время дежурил Анисий. Мудрец ускакал по делам. Плакальщиц распустили. Оставили только могильщиков, дабы те оперативно в случае чего раскопали. Для Тимофея в те часы отсчёт времени прекратился. Он естественно не знал, что лежит уже семь часов. Как вдруг, Тимофея с бешеной силой закрутило. Сжало, а после растянуло. Программа начала выходить. Очень болезненным пришёлся тот выход. И в огне как будто горел Тимофей и тонул в воде одновременно. Сжимало и разрывало. Так продолжалось минут с десять, а потом внезапно отпустило. Ещё минут с десять Тимофей приходил в себя, после чего начал долбиться в крышку гроба. Команда наверху среагировала молниеносно. Тимофея отрыли, достали и поставили на ноги.

— Ну как прошло? — первым долгом интересовался Анисий.

— Кажись, вышла! — отвечал Тимофей, жадно глотая свежий воздух.

— Отлично! Я так и знал! Поздравляю! Нет, ты зацени как я сыграл! — закричал Анисий, оттопыривая большой палец вверх. — Деткам своим потом рассказывать будешь!

— Угу! Сыграл так, что я едва сам по себе не разрыдался, но тогда бы всё пропало. Где тебя так научили? — интересовался Тимофей.

— Это у меня в крови! Кстати доложу я тебе, поймали всё-таки тех двух разбойников. Видел бы ты того верзилу. Едва втроём повалили. А маленький мальчик, на поверку оказался сорока летним карликом с детским личиком. Одевался по-детски в шортики и маечки, вот его в темноте и путали. Мне мудрец медаль обещал за разбойников, а за тебя орден.

Только тут Тимофей заметил фонарь под правым глазом Анисия и перевязанную левую кисть руки.

— Поздравляю! — в свою очередь порадовался за друга Тимофей. — Нелегко смотрю, вам пришлось.

— Что ты, это я споткнулся о ветку, да растянулся словно пьяный. Пустяки. Ну же идём скорее к Спиридону. Порадуем начальника.

Пошли обыкновенно пешком по лестнице. Во время пути Тимофей стал чувствовать первые признаки отсутствия программы. Так, например, голова была светла как никогда. Отпали всяческие не нужные думки, кои обычно роем вились в мозгу. Перестал Тимофей, и тревожиться да удивляться. Ум стал чёток и тонок, да к тому же резок. Ничто более его не заволакивало. Необычайно легко было Тимофею впервые за всю жизнь. Душа пела и радовалась. Поэтому ли или из благодарности, но Тимофей увидев мудреца, набросился на того и расцеловал.

— Этого ещё не хватало! — утираясь, пробурчал Спиридон. Но всё же было видно, что ему приятно.

— Плясать охота, плясать! И петь, петь! Скажите, у вас тут танцевальных площадок, по близости, случаем, не водится? — веселился Тимофей.

— Радоваться рано, — осадил его мудрец, и жестом призвал выслушать.

— Товарищ мудрец, да погодите вы с вашими заключениями. Человек можно сказать заново родился. Обязательно прямо сейчас портить праздник? Быть может, лучшим было бы, как следует отпраздновать сие событие? — нарушил субординацию Анисий.

— Слушайте и услышите, — мудрец был непреклонен. Ничего не оставалось делать, как сесть и слушать. Правда, нынешнего Тимофея это ничуть не расстроило.