Седьмое небо

Рамон, все так же поддерживая за плечи, повел ее к дверям, бормоча вежливые извинения и на ходу прощаясь с секретаршей. Как только они оказались на улице, Синтия вывернулась из его рук и, прихрамывая, пошла прочь. Ей все еще было трудно дышать, и она несколько раз глотнула ртом воздух, чтобы избавиться от неприятной дурноты. Рамон не отставал от нее ни на шаг, покорно ожидая, когда Синтия придет в себя.

— Может, ты все же объяснишь мне, почему тебе стало плохо на этот раз? — наконец спросил он.

Не дождешься, подумала Синтия.

— Там было слишком жарко, вот и все, — сказала она.

— Неправда, — растягивая слова, возразил Рамон. — Мы оба знаем, что ты снова была близка к обмороку.

Синтия сверкнула глазами, к ней вернулась прежняя враждебность.

— Неужели мы станем обсуждать каждый нюанс моего самочувствия?

Рамон пожал плечами. По мере того, как Синтия выходила из себя, он становился все спокойнее.

— Нет, конечно. Раз уж ты в силах пререкаться, может, ты также в силах идти самостоятельно?

— Черт бы тебя побрал, — пробормотала Синтия и пошла к машине.

Рамон нагнал ее и пошел рядом. Он был начеку, чтобы вовремя подхватить Синтию, если она вдруг опять начнет терять сознание. Предупредительно открыв дверцу машины, Рамон помог Синтии сесть на переднее сиденье, потом обошел капот и занял водительское место. Он завел мотор, но трогаться не спешил. Синтия, стиснув зубы, смотрела прямо перед собой и ожидала, что произойдет дальше.

Первым прервал тягостное молчание Рамон.

— Что сказал тебе врач?

— Ничего нового, примерно то же, что и ты вчера: «Будь молодцом, доверяй своему мужу, и все постепенно наладится».

Фраза была буквально пропитана сарказмом, но Синтия ничего не могла с собой поделать. Ей почему-то казалось, что она отстаивает, ни много ни мало, свое право на жизнь.

Рамон в который раз прочел ее мысли и тяжело вздохнул.

— Почему ты постоянно ощетиниваешься на меня? Разве врач не сказал, что я желаю тебе только добра?

— А как же. Он уверял меня, что мы с тобой действительно являемся законными супругами и должны питать доверие друг к другу. Потом он стал задавать мне вопросы, которые, как я предполагаю, должны были пролить свет на то, что со мной происходит, но я лишь сильнее запуталась. Еще врач посоветовал мне полностью доверять тебе, поскольку ты, мол, действуешь только мне во благо.

— А ты этому не веришь. — Это был не вопрос, а утверждение, поскольку в тоне Синтии звучала злая ирония.

Синтия недобро хмыкнула.

— Разве мне позволено иметь свое мнение? Если у меня не все в порядке с головой, я не могу доверять своим инстинктам!

— И что же подсказывает тебе твой инстинкт? — вполне серьезно осведомился Рамон.

— Он подсказывает мне, что по какой-то причине, известной лишь тебе и врачу, с которым вы спелись, вы оба решили манипулировать мной в своих интересах.

— Что за чепуха! С чего ты так решила?

Благодушный тон Рамона возымел обратный эффект: Синтия еще больше разозлилась. Мало того, что таким тоном впору разговаривать с тяжелобольными, так еще в каждом вопросе содержится — так ей казалось, во всяком случае, — недобрый подтекст.

— Я отвечу, только сначала предлагаю заключить сделку: за каждый свой ответ я получаю ответ от тебя. Идет? — Синтия повернула голову и пристально посмотрела на него.

В ее глазах читался вызов. Ей очень хотелось видеть Рамона воплощением греха — так ей было бы легче держать с ним дистанцию. Но, как назло, Рамон был мужественно красив, и Синтия почувствовала комок в горле. Ее тянуло припасть к его груди и ни о чем не думать. Ей надоела бесконечная борьба, страхи и сомнения, ей хотелось на кого-то опереться, почувствовать себя защищенной. Ведь Синтия не могла довериться даже себе, мучительно решая, как лучше ей поступить, какой путь выбрать.

— Хорошо, — спокойно ответил Рамон. — Спрашивай.

Синтия растерялась. Она не ожидала, что Рамон согласится на ее условия. Синтия судорожно вздохнула, ее била дрожь, а в голове царила сумятица.

— Нет, — выдохнула она после долгой паузы.

— В чем дело? — удивился Рамон. — Ты не желаешь услышать ответ или просто не готова его услышать?

— Я сыта всем этим по горло! — выкрикнула она. — Все это действует мне на нервы! И ты тоже! Пусть я ничего не помню, я не знаю тебя. Но ты кажешься мне сексуальным маньяком, от которого мне следует бежать, иначе ты меня уничтожишь!

Рамон громко, от души рассмеялся.

— Если в этой машине и присутствуют сексуально озабоченные, то это явно не я, — сказал он, отсмеявшись.

— Неправда! — горячо возразила Синтия.

Ее бросило в жар от такой несправедливости. Каков наглец!

Рамон потянулся к Синтии и поцеловал ее. Она вспыхнула как сухой хворост, словно все накопившиеся в ней отрицательные эмоции переплавились в жаркую страсть. Не отдавая себе отчета, что делает, Синтия крепко обхватила руками затылок Рамона, желая продлить этот поцелуй.