Седьмое небо

Успокоительно и ровно зашумела вода, над Лидиной головой произошло какое-то движение, и Шубин сказал мягко:

— Вставай, — и потянул ее вверх. — Вставай-вставай, нечего на полу сидеть…

Она прятала от него страшное, распухшее от слез и горя лицо, но он был сильнее.

— На! — Он сунул ей в руку крошечный, резко пахнущий стаканчик. От запаха ее чуть снова не вырвало. — Выпей, — приказал он, — полегчает.

Она залпом выпила, сморщилась и задышала ртом. Шубин стал расстегивать ее джинсы. Она смотрела на него сверху, и ей даже в голову не приходило, что она вполне может сама расстегнуть джинсы.

Он стянул их к лодыжкам и одну за другой вытащил ноги. Она покорно переступила. Он стащил носки и взялся за водолазку.

— Что ты делаешь? — вяло удивилась Лидия.

— Я хочу, чтобы ты полежала в ванне, — объяснил Шубин. — В одежде лежать неудобно.

— Подожди, — сказала она. — Я сама разденусь. Совершенно не стесняясь его и ни о чем не думая, она разделась и шагнула в ванну.

— Горячо, — пискнула она тонким голосом. Он прибавил холодной воды.

— Я принесу тебе чаю, — предложил Шубин.

— Нет! — Лидия так перепугалась, что чуть не выскочила из воды. — Нет, не уходи! Я боюсь.

— Лидия, здесь тебе бояться совершенно нечего, — говорил он, рассматривая ее мокрую руку, схватившую его за запястье. — У нас отличная охрана. Все. Сегодня нас убивать уже не будут.

— Все равно! — Она замотала головой и зажмурилась. — Не уходи.

Шубин помолчал.

— Я схожу за чаем и вернусь, — произнес он с нажимом. — Отпусти меня.

— Нет, — проговорила она злобно, — не отпущу. У меня стресс. Сильный. Ужасный.

— Я вижу, — согласился Шубин.

Вода шумела и пенилась в ванне. Шубин молча сидел на краю. У Лидии по щекам текли слезы и капали на голый живот.

— Почему ты отпустил киллера? Он приподнял веки.

— Потому что в ближайшее время он будет не опасен. Он серьезно ранен и, следовательно, выполнить задание не сможет. Его труп был бы гораздо опаснее.

— Почему?

— Потому что у меня в активе уже есть один труп. Журналиста Распутина. Если бы я пристрелил киллера, у меня в активе появился бы еще труп честного гражданина Сидорова, который вышел вечером погулять с собакой и нарвался на меня.

— У него был пистолет, — просипела Лидия, закрывая глаза, — и он первый начал стрелять.

— Какое это имеет значение! — крикнул Шубин с досадой. — Когда фабрикуют доказательства, то фабрикуют их грамотно. Идти он мог, так что я совершенно уверен, что с места стрельбы он ушел. Или уехал. Трупа нет. Оружие без всяких отпечатков валяется в кустах. Все тихо и спокойно.

Снова молчание и шум воды.

— Кто это, Егор? — спросила Лидий, и голос у нее опять задрожал. — Ты знаешь, кто это затеял?

— Думаю, что знаю, — ответил он спокойно.

— Кто? Скажи мне, кто?!

— Ты еще полежишь или выйдешь? — спросил он. Поднялся и пошел к двери.

Перегнувшись через край ванны, Лидия схватила с пола какой-то расписной глиняный кувшинчик и швырнула в него. Не оборачиваясь, он отступил, и кувшинчик угодил в мраморную стену.

— Ты придурок! — закричала Лидия. — Ты втянул меня в это дело и даже не хочешь ничего объяснять! Ты просто негодяй, мерзавец и ублюдок!!!

Он кивнул и вышел. Она еще что-то кричала за закрытой дверью, он не мог разобрать, что именно, и особенно не прислушивался. Он только прикрыл двустворчатую дверь, ведущую в глубину квартиры. Деду и Димке вовсе не обязательно вникать в их сложные отношения друг с другом и с окружающим миром.

Егор улыбнулся.

Снотворное подействует минут через двадцать, а может, и еще быстрее. Она уснет, и он подумает о том, что делать дальше.

Он налил кофе в две большие кружки.

Он просто выключил ту часть мозга, в которой жили страх за Лидию и презрение к самому себе за то, что при всем своем бахвальстве и даже некотором профессионализме он просто-напросто подставил ее под выстрелы и не сообразил, что за ними могут следить.

Выключил до времени.

Если он — они останутся живы, он снова включит эту часть, и все хорошенько обдумает, и даже ударится в самобичевание, и заставит себя признать собственные ошибки, но сейчас все это не имеет никакого смысла.

Он чуть не угробил единственную женщину, которая когда-либо была ему нужна.

Ну что ж. Значит, так оно и есть и в супермены он не годится.

Егор вдруг с силой стукнулся затылком о стену. Потом еще раз. И еще.

В битье головой о стену тоже не было никакого смысла, но он ничего не мог с собой поделать.

“Как она кричала? “Придурок”? “Мерзавец”?

Я не только придурок и мерзавец. Я еще и истерик. Совершенно жалкая личность”.

Дверь распахнулась, в кухню влетела Лидия в его собственном махровом халате и босиком. Она была очень бледненькая и страшненькая, от недавней коньячной красы даже следа не осталось, но зато она уже полностью овладела собой.

Что за женщина!..

— Слушай, Шубин, — плотоядно сказала она и заглянула в его дымящуюся чашку, — кофе — это здорово. А поесть нечего?

Не дожидаясь его ответа, она полезла в холодильник, чем-то там зашуршала, что-то смешно понюхала, достала тарелку с белой рыбкой и кусок сыра.