Седьмое небо в рассрочку

– Для этих людей ваши нелады – пустой звон. Придется помириться и спрятать Сабрину. Срочно звоните ей, заманите к себе – у вас все же охрана, а мы подумаем, как переправить ее к Пашке.

Шатунов жал на кнопки мобилы, но…

– Не берет трубку, – сообщил Марину.

– Вы звоните, звоните. Может, она в ванной…

Последние две официантки сообщили, что на работу больше не выйдут. Все, неоткуда ждать помощи, даже родная дочь отказалась помочь, мол, при полном отсутствии клиентуры мама обслужит сама.

В пустом зале, где Тата страдала за столиком администратора, которого у нее давно не водится, она уловила запах дорогих духов. Уж Тата знает, чем отличается дешевка от настоящего насыщенного аромата, который создает легкий ореол, а не ударяет в нос парфюмерией.

Она подняла голову и увидела фифу, затянутую в черное платье до колен. Туфли и сумочка, а также покрывавшая голову косынка, концы которой обмотали шею, были белого цвета, а Тата считала контрастные цвета в одежде безвкусицей. Фифа не сняла солнцезащитных очков, выбрала столик и прошла к нему. Зад у нее просто прелесть. Такой же был у Таты, мужики на него реагировали… Да что же это она! Обслужить-то некому. И поплелась Тата к столику, сняв корону (невидимую, разумеется).

– Эспрессо, – заказала Люка. – И какое-нибудь пирожное, где поменьше крема.

Без повара кофе занялась помощница, а пирожные при такой жизни научишься делать на лету: пропитали сиропом бисквит, намазали джемом (когда просят – кремом) и слепили кусочки бисквита вместе. Тата отнесла заказ, мимоходом рассмотрев, что скромная одежда клиентки стоит недешево. Тогда какого черта она зашла в ее, прости Господи, ресторан? Тем временем фифа, ни разу не посмотрев на официантку (видно, на плебс они-с не обращают взора), сказала:

– Я бы хотела увидеть хозяйку Татьяну Шатунову.

Да, Тата осталась на фамилии бывшего сначала из-за лени – смена документов большая тягомотина, потом из вредности: чтоб Шатуна позлить.

– А что вам не понравилось? – надулась она.

– Я обязана это с вами обсуждать? Зовите хозяйку.

Что плохо в ресторанном бизнесе – так это клиенты, которые иной раз бывают хуже революции, войны и природных катаклизмов. Жирные коты, разодетые шлюхи, разного рода недочеловеки, считающие тебя еще хуже, чем есть они… Так бы и послала их на все буквы алфавита, но пока Тата ограничилась вызывающим тоном:

– Татьяна Шатунова перед вами, дальше что?

Оценив хозяйку, Люка заговорила мягче:

– Мне нужно с вами поговорить.

Заинтригованная Тата опустилась на стул, превратившись в само ожидание, незнакомка удивила ее вопросом:

– Леонид Шатунов ваш муж?

Вот кого Тата растерзала б, попадись он ей в темном уголке, – Ленчика. И даже не ответила б вразумительно, за что его ненавидит, просто ненавидит, и все. Она напряглась, услышав имя Леньки, после которого так и не вышла замуж, будто Шатун наложил на нее заклятие. Во сто крат хуже замуж выходили по десять раз, Машка вон корова необъятная, а муж ее одну любит, с Татой же только спали – в чем тут секрет? Однако! Что нужно этой девчонке?

– Мы развелись лет двадцать назад, – сказала Тата.

– Все равно вы его знаете лучше, чем кто-либо…

Тата почуяла, что дорожки Шатуна и фифы пересеклись. О, если б он разбил свой лоб… и нос… и всю рожу…

– Я поняла, вам нужны мои знания, – пропела Тата.

– Да. Но прежде я хотела бы договориться… – Гостья робко положила на стол конверт и придвинула его к Тате. – Вот… Ваш бывший муж не должен узнать о нашем разговоре… никто не должен, идет?

Тата заглянула внутрь конверта, а там… баксы! Вот дура! Незнакомка дура. Тата разложила бы Шатуна по фрагментам бес-плат-но!

– Я готова помочь, – улыбнулась она. – В чем проблема?

– Наша продукция по качеству не уступает мировым стандартам…

– Тоже гоните водку? – с сочувствием спросила Тата.

– Гонят самогон, а мы производим спиртные напитки, но дело коснулось сбыта. Шатунов не разрешает сбывать нашу продукцию в городе и округе. Скажите, насколько он могуществен?

– Шатун? Он может все.

– И осуществить угрозы?

– Запросто.

– И не посмотрит, что я женщина?

– Запросто, – повторила Тата, коварно улыбаясь.

На лице незнакомки ничего не отразилось, но страх-то за свою жизнь естествен, значит, он проник во все части ее молодого красивого тела и застрял там. Но если она такая крутая, что разбрасывается долларами, то способна на адекватные меры, Тата и подводила ее к логическому выходу:

– Неужели вам мало емкого слова, чтобы сомнения ушли прочь? Скажу иначе: Шатун волчара, он младенцев перережет, чтоб получить прибыль, а вы… Не верите, да? Много лет назад он обвинялся в убийстве! Четырех-пяти… может, больше человек. Его приговорили к расстрелу! Шатун вывернулся. Девочка моя, либо беги подальше от него, либо…

Ах, намеки… Разве думают люди о том, что намеки или желания, спонтанно родившись в минуту слабости и досады, открывающие низменную нашу природу, осуществятся? Нет. Легкомысленно бросая страшные слова, человеку довольно упоения перед воображаемой картиной возмездия, но в душе-то он знает: так не будет. Знает и сожалеет, что так не будет.