Седьмое небо в рассрочку

Глядела в его бесстыжие очи Тата и думала: «Свинья свиньей, и мозги наверняка свинячьи, а деньгами облеплен, как афишами рекламный щит. Да он должен пожизненную ренту назначить мне за то, что я спала с ним». Спала-то не вчера, не год назад, а когда-то! И границы «когда-то» простираются так далеко, что стерлись в памяти.

– Это жестоко! – выдавила она со слезой в голосе.

От театральной подачи фразы он рассмеялся, а Тата убедилась, что власть над сильной половиной человечества потеряна. Мысль больно ранила, а каждое его слово жалило:

– Таня, ну зачем заниматься делом, которое не любишь?

– Я не люблю? Я?!

– Не любишь. Иначе твой ресторан народ посещал бы. Он же в людном месте. Не любишь, потому что интерьер не обновляла со времен СССРа…

– На все нужны деньги! А я в отличие от вас…

– Извини, я должен работать.

Он вышел из-за стола и, мягко обняв за плечи Тату, буквально протащил ее к двери. Да, она упиралась, а что? С неудачей смириться – все равно что подписать себе смертный приговор!

– Юра, спаси меня! – выплеснула отчаяние на него Тата.

– Да продай ты кабак к чертовой матери, дура! – взорвался он. – Не мучай ни себя, ни людей – я имею в виду тех, кто заходит в твой советский общепит. Какая из тебя бизнес-леди? Ну, подавала надежды в юности, так многие подают, да не все оправдывают их. Хватит попрошайничать, это уже стыдно. Тебе помогали продержаться столько лет, куда ты девала деньги? Что молчишь? А теперь все, у людей свои заботы, не до тебя… Таня!.. Тань…

Он окликал ее, даже не выйдя за пределы кабинета, окликал вяло, давая понять: не вернешься – твое дело, мне, собственно, начхать на тебя.

Марин едва не проскочил узкий переулок, фактически безлюдную подворотню, где боковым зрением увидел Сабрину. Но не одну. И сначала он решил вникнуть, что тут происходит.

– Да пусти же ты!.. – выкручивала Сабрина руку, которую держал за запястье МЧ (в переводе с современного – молодой человек).

Он одного с нею роста, туго утрамбованный мышечной массой, с грубо вылепленной физиономией, кстати не лишенной привлекательности как раз из-за брутального налета. Кроме брутальности, на физии ярко выписано: интеллекта – ноль, морально-этические нормы в минусе. Весьма странно, что это существо имело отношение к Сабрине, однако оно имело еще и претензии к ней:

– Я предупреждал: кидалово не пройдет. Ты кто такая, что мне – мне! – зубы показываешь, а?..

– Господи, как я устала повторять! – говорила одновременно с ним Сабрина, продолжая вырывать руку. – Пусти, больно…

– …а то ведь могу и выбить их, зубы типа, – угрожал МЧ. – Прямо тут. Хочешь? Ты этого хочешь?

– Попробуй, – обозлилась она. – Пожалеешь.

– Кто? Я? Ах ты, су…

Не выпуская ее руки, второй он схватил девушку за челюсть и сдавил так, что Сабрина застонала и даже слегка присела от боли. Настало время выступить Марину в почетной роли супермена:

– Но-но, полегче! Отпусти ее.

– Пошел на!.. – огрызнулся МЧ, лишь на миг скосив глаза в сторону заступника. Марин его не впечатлил, следовательно, не напугал.

– Н-да, слов не понимаешь…

Есть такая порода: для них русский, как иностранный, зато им понятен язык силы. В этом смысле Марин выигрывал тем, что по сравнению с МЧ не производил впечатления крутого, но это же необязательно, когда кое-что умеешь. А он умел. МЧ не ожидал, что заступник осмелится врезать ему по роже, и, очутившись у подножия стены дома на пятой точке, запыхтел:

– Ты… ты… Убью!

– Полегче, – направил на него дуло пистолета Марин. – Я плохой мальчик, выстрелю – и мне ничего не будет, папа отмажет. А у тебя есть папа? Тогда топай, пока я добрый.

Проверять боевые характеристики пистолета на себе (вдруг он не настоящий) никто не отважится, и МЧ, сверкая злобно глазами, с позором покинул пятачок битвы.

Прислонившись спиной к стене, Сабрина осторожно притрагивалась пальцами с длинными ногтями к челюсти. Полагая, что ей нужна помощь, может, даже медицинская (эдакая лапища сдавила, кости запросто могли треснуть), Марин двинул к девушке, протянув руку:

– Дай, посмотрю…

– Не стоит, – увернулась Сабрина. – Ничего страшного.

Оставив спасителя в недоумении, если не сказать больше, она зашагала из подворотни к улице! Обалдевший Марин решил, что дочка шефа в состоянии шока, поэтому забыла поблагодарить, и догнал ее:

– Недалеко моя машина, могу тебя подвезти.

– Сама доберусь, – отказалась она, не останавливаясь.

– Как же он твоего отца не боится? – еще не терял надежду на сближение Марин, следуя за ней.

– Не знает, что Шатунов мой отец.

– Ммм, приятно встретить скромную девушку, которая не хвастается могущественным папой. Как видишь, иногда не мешает похвастать, чтоб подонки не приставали. Если б не я…

И осекся, ибо хищного взгляда разъяренной тигрицы в награду от спасенной женщины не получал ни разу. Однако неблагодарность не имела границ, Сабрина налетела на него:

– Тебя кто просил вмешиваться?

– Ну, даешь! – разозлился он. – А спасибо мне не полагается?

– Спасибо, – огрызнулась она. – Еще что тебе полагается?