Седьмое таинство

Самому ему все было ясно и понятно. Место, в которое они сейчас попали, было средоточием идей и верований, ставших потом предвестником и своего рода планом действий для всего, что произошло позже — от крестовых походов до войны в Югославии, от уничтожения христиан христианами при взятии Константинополя в 1204 году до уничтожения христианами ацтеков с благословения священников, которые наблюдали за этим и ни во что не вмешивались. Тогда, через несколько часов после взятия Рима войсками императора Константина, меч христианства взалкал крови другой, противной ему религии, но не на поле битвы, а здесь, в святая святых. Это произошло 28 октября 312 года от Рождества Христова, и весь ход истории оказался изменен: здесь, в этом подземелье, всего через несколько часов после битвы у Мульвийского моста[18] угнетаемые превратились в угнетателей и бросились жестоко и яростно мстить за все то, что было прежде.

Абати рассмеялся.

— Ну, точно ты все равно не знаешь. Может, это случилось раньше. Однако…

Диггер явно был поражен, даже потрясен тем, что увидел. И это обрадовало Торкью.

— Все произошло в тот самый день, когда Константин вступил в Рим. Или, может, на следующий день. Другого объяснения нет. Я сейчас тебе покажу…

Вдохновитель вылазки повел Абати к низкой двери в стене слева. В руке он держал самый большой фонарь. Лудо был очень рад, что пришел сегодня с группой — когда явился сюда в первый раз, один, открытие потрясло его до глубины души.

— Иди первым. — Он пропустил вперед Абати, а потом и всех остальных и направил свет на то, что лежало теперь перед ними: груду человеческих костей — ребер и черепов, раздробленных рук и ног, словно выброшенные на помойку реквизиты античного фильма ужасов, сваленные в кучу, когда в них отпала нужда.

— Господи помилуй! — простонал Абати.

Ла Марка, стоявший позади, вновь завыл от страха.

— А это что за чертовщина? — спросил Дино.

— Тут они их перебили, — объяснил Торкья лишенным эмоций голосом. — Смотри, если нравится. Их тут, наверное, больше сотни, а может, намного больше. Я не специалист, но мне кажется, это по большей части мужчины, хотя, может, есть и дети. Бедняг, вероятно, сначала раздели догола, а потом убили.

Лудо осветил дальний угол.

— Погляди сюда — тут была сложена их одежда, видишь? Я не обнаружил здесь ни оружия, ни солдатских доспехов. Они не собирались драться, все уже было кончено. Их заставили раздеться догола. А потом убили. Видишь на костях следы ударов мечей? Нагнись поближе. Это было массовое убийство. Резня.

Парень из Неаполя трясся, снедаемый одновременно страхом и любопытством. Ла Марка любит насилие, понял Торкья, но только если смотреть на него с безопасного расстояния.

— Не желаю больше это видеть, — пробормотал Тони и, несколько потерянный, отступил назад, в основное помещение святилища.

Абати чувствовал себя точно так же. Бросив на раскиданные по каменному полу кости последний взгляд, он тоже вышел.

— Профессор Браманте про это знает? — спросил диггер, когда все вернулись к алтарю. — И никому ничего не сообщил?

У Лудо на сей счет была своя теория:

— Да что ты такое говоришь! Сам представь: вот ты обнаружил величайший храм Митры. Да в придачу еще сотню скелетов его почитателей, порубленных на части христианами. И что будешь делать с возникшей после этого шумихой?

— Глазам своим не верю… — пробормотал Абати и умолк.

У Торкья эта мысль уже давно вертелась в голове и не давала покоя. Джорджио Браманте сделал величайшее археологическое открытие и нашел одно из самых ранних свидетельств геноцида на религиозной почве. Это же настоящие кости; в соседнем помещении лежат останки реальных людей — шокирующая выставка расколотых черепов и разрубленных тел, сброшенных в кучу; какой-то гнусный предшественник нацистских концлагерей — Освенцима, Берген-Бельзена и прочих. Или тысяч убитых в Сребренице, выданных «миротворцами» сербам, а затем методично уничтоженных, когда христиане иной конфессии решили очистить генофонд своей страны. В те дни по всей Европе прокатилась волна негодования и ужаса, оттого что подобное все еще может иметь место всего в нескольких милях от курортных местечек на побережье, где загорает довольный средний класс. Браманте, вероятно, ждал подходящего момента и подыскивал нужные слова или, может быть, ждал еще какой-нибудь аналогичной находки, которая могла бы смягчить подобную шокирующую новость. Может, у него просто не хватало мужества, и он рассчитывал навсегда сохранить это потрясающее открытие в тайне, что, по мнению студента, само по себе было преступлением.

Выражение лица Абати подсказало Торкье, что тот уже начинает понимать истинное положение вещей.

— Как ты думаешь, почему они тут собрались? Может, хотели драться до последнего?