Седьмое таинство

Прошедшие двенадцать месяцев выдались трудными и напряженными. Последнее дело, которое они расследовали всей группой с выездом в Венецию, чуть не закончилось гибелью Фальконе. Перони и Тереза вышли из него без особого ущерба, может, даже более сильными, чем раньше; это стало понятно, когда наконец осела поднятая пыль и улеглась шумиха. Она вернулась к своим обязанностям в полицейском морге, Перони снова стал агентом, детективом, которому не нужно носить форменный мундир, но по-прежнему приходится патрулировать римские улицы да еще присматривать за новичком, молодой женщиной, которая — как Джанни в любой момент был готов сообщить каждому, кто только мог услышать — доводит его до умопомрачения энтузиазмом и наивностью.

А Косте в этой лотерее достался самый крупный выигрыш: всю зиму он занимался организацией системы охраны огромной художественной выставки, главными экспонатами которой были работы Караваджо.[10] Выставка собирала целые толпы в палаццо Русполи с самого открытия в начале ноября и до закрытия две недели назад, которое публика восприняла с огромным неудовольствием и огорчением. После чего там еще оставались кое-какие дела, и самое важное среди них — последние совещания по мерам безопасности во время транспортировки картин к месту их постоянного пребывания, а также довольно продолжительная поездка в Лондон на встречу с руководством тамошней Национальной галереи. А затем в конечном итоге — тишина: никаких встреч, никаких крайних сроков, никаких телефонных звонков. Только понимание того, что этот чрезвычайно активный период его жизни, открывавший как будто множество новых возможностей, теперь позади. Через неделю закончится отпуск и Коста вернется к обычной работе агента в историческом центре Рима, оставаясь в неведении относительно своего будущего. Ему так никто и не сказал, вернется он в группу Перони или нет. Никто даже намеком не сообщил, когда Фальконе снова впряжется в работу. Сверху спустили всего один совет — от комиссара Мессины, амбициозного карьериста, всего лет на десять старше. Однажды вечером, уходя со службы, Мессина бросил на ходу, что для человека, достигшего возраста Косты, настало время подумать о будущем. Был даже назначен срок проведения экзаменов для получения повышения по службе. Так что скоро придется думать над тем, как подняться хотя бы на ступеньку вверх по служебной лестнице и из агента стать суперинтендантом.

Эмили скептически слушала, пока Ник излагал все это, а затем высказалась:

— Не уверена, что могу представить тебя в роли сержанта полиции. Либо ты сидишь наверху с Фальконе, либо патрулируешь улицы с Джанни. Впрочем, полагаю, лишние деньги нам не помешают.

Так уже не раз бывало, что ему приходилось принимать решения, которые вступали в противоречие с собственными желаниями и приводили к постоянным внутренним конфликтам, — так всегда бывает с любым честолюбивым, но совестливым полицейским, с энтузиазмом относящимся к работе. Какую часть жизни отдать профессии и работе и какую тем, кого любишь?

Коста нашел ответ на этот вопрос восемь недель назад, когда Эмили составила ему компанию и они вместе посетили дорогой лондонский ресторан в Уэст-Энде. Это произошло по завершении его последней встречи с представителями Национальной галереи на Трафальгарской площади. Девушка уже год жила в его доме на окраине Рима. Настанет лето, и у нее будут все необходимые документы, чтобы получить работу младшего сотрудника в каком-нибудь архитектурном бюро.

И вот в тот вечер, сидя за столом, заставленным самыми дорогими и самыми невкусными блюдами, какие он когда-либо едал, Ник Коста наконец принял решение. Спутница уже не раз высказывала свое неудовольствие — и удивленным взглядом, и словами: «Ты вообще итальянец или кто?»

Этим летом, наверное, в июне или в первой половине июля — в зависимости от того, сколько родственников Эмили вознамерится прилететь из Штатов, — они отпразднуют свадьбу; это будет гражданская церемония, за которой последует прием около дома на виа Аппиа. А где-то в конце июля — приблизительно 24-го, если врачи не ошибаются — у них будет ребенок. Эмили сейчас на седьмой или восьмой неделе беременности — вполне достаточно, чтобы сообщить всем о грядущих изменениях, которые созревали очень медленно, росли, как младенец, свернувшийся плотным и незаметным клубочком в ее пока еще плоском животе. Так он и развивается, обретая форму, размеры, чтобы в итоге превратиться в нечто одновременно простое и бесконечно сложное, вполне земное, но и волшебное. А когда они станут отцом и матерью, твердил себе Ник, вот тогда начнут жить по-настоящему. Именно это агент собирался сообщить всем собравшимся в гостиной Лео Фальконе, после того, как они с Эмили объявили о своем решении, но обнаружил, что его слова тонут в веселом шуме.