Седьмой читатель

В последнее время мастер Тан стал аккуратнее одеваться – сегодня на нем был довольно красивый твидовый пиджак, и выглядел он на несколько лет моложе. Заметив движение У Ханя, он выпрямился и спросил:

– Что такое?

– Ничего, сказал, что ты сегодня просто красавчик. – У Хань улыбнулся и пошел прочь.

Мастер Тан замялся, одергивая пиджак.

Как и сказал У Хань, расследование оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. С одной стороны, охват был слишком велик, и после предварительных подсчетов выяснилось, что в студенческом городке тысячи людей находятся на грани бедности; с другой стороны, объекты расследования никак не помогали полиции и даже оказывали сопротивление. Это неудивительно. Они, в силу бедственного материального положения, и так страдали от низкой самооценки и депрессии, а теперь, когда стали объектом расследования целой серии убийств, разумеется, испытывали неудовольствие.

Проверка шла через пень-колоду, и Дин Шучэн ходил мрачнее тучи. Фан Му несколько раз звонил ему, но Дин ограничивался парой фраз и вешал трубку. Юноше приходилось едва ли не клещами вытягивать из него информацию, чтобы получить хоть какую-то зацепку.

У Хань очень сильно помогал Фан Му. Он был куда лучше других знаком с этими самими представителями «дна», особенно с бедными студентами и уборщиками. Фан Му был ему благодарен, но У Хань считал, что помогает себе.

– Только поймав настоящего преступника, я смогу доказать свою невиновность. К тому же, – он потер затылок, – надо отомстить ему за эту шишку.

После обеда Фан Му и У Хань снова убежали добывать информацию, а когда вернулись, было уже почти полдесятого вечера. Они съели немного лапши в небольшом ресторанчике за пределами кампуса и вернулись в общежитие практически без сил. В комнате был только Четвертый брат. Когда они вошли, он поднялся из-за стола.

– Вернулись?

– О, Четвертый брат… – У Хань бросил сумку на верхнюю койку и бесцеремонно плюхнулся на его кровать.

Тот хмыкнул и повернулся к Фан Му:

– Шестой брат, чем сегодня занят вечером?

Фан Му взял полчашки холодной воды и выпил ее залпом.

– Ничем. А что?

Четвертый брат подтолкнул его к столу:

– Сегодня у Чэнь Си день памяти. Вторая седьмица[18].

Фан Му обратил внимание на большой черный пластиковый пакет. Внутри виднелось несколько пачек бумажных денег.

В сердце Фан Му зародилось теплое чувство. Он медленно повернулся и улыбнулся:

– Спасибо, Четвертый брат.

Тот смущенно почесал голову:

– Я более-менее разбираюсь в таких вещах… могу помочь.

У Хань фыркнул:

– Четвертый брат, ты очень внимателен!

Толстяк усмехнулся:

– Шестой, я пойду с тобой.

Фан Му на мгновение замолчал и кивнул.

– Хорошо.

Четвертый брат взял пакет, достал из него зажигалку, повернулся к У Ханю и поинтересовался:

– А ты с нами?

У Хань покачал головой.

– Я не пойду. – Он посмотрел на Фан Му и понизил голос: – Не позволяй ему слишком волноваться…

Четвертый брат пообещал и поспешил вслед за соседом из общежития.

На улице Фан Му растерялся. Куда идти? Четвертый брат заметил его замешательство и тихо сказал:

– Пошли на стадион. Там меньше людей.

Небо уже полностью потемнело, но заснеженный стадион был залит холодным мерцающим светом. Вокруг царили тишина и безмолвие. Четвертый брат прав – это действительно хорошее место, чтобы отдать дань уважения покойной.

Они нашли место, где ветер дул в спину. Фан Му не хотел двигаться и говорить, его разум опустел; он просто стоял, вытянув руки вдоль тела. Четвертого брата это не смущало; он проворно доставал пачки бумажных денег из пакета и складывал в стопку.

Фан Му, наблюдая за движениями Четвертого брата, не удержался:

– У тебя хорошо получается.

Чжу улыбнулся:

– Изначально я научился этому всему, чтобы провести обряд для Тун Цянь. Не думал, что придется помогать тебе…

Как только слова слетели с его губ, он почувствовал, что сболтнул лишнего. Чтобы скрыть смущение, пару раз кашлянул и ускорил движения.

Вскоре все было готово. Четвертый брат встал и внимательно посмотрел на Фан Му:

– Ну что, начнем?

Тот молча кивнул.

Огонь разгорелся и вскоре превратился в небольшой костер. Фан Му присел на корточки – и почувствовал, как на него повеяло шелковистым теплом, а длинные волосы Чэнь Си коснулись лица.

Четвертый брат протянул пачку бумажных денег, Фан Му взял их и бросил в огонь. Пламя подскочило, озорничая, как непослушный ребенок. Фан Му наблюдал, как бумажные деньги медленно сворачиваются в огне, превращаясь в горстку алых мерцающих хлопьев, которые медленно сминались и рассеивались, словно уходили в неведомые дали.

«Чэнь Си, ты в порядке? За тысячи ли от нас, в тихом доме в провинции Хунань, ты спишь в маленькой деревянной коробке. Возможно, к ней только что прикоснулись большие руки твоего отца, возможно, ее только что пропитали слезы твоей матери. Ты так же безмятежна и нежна, как всегда, и молча бродишь по тому месту, где впервые открыла глаза, где впервые заговорила, где делала первые шажки… Тогда, пожалуйста, вернись сюда, в то место, где твое сердце впервые затрепетало…»