Седьмой дневник

А что же делать нам, которые наверняка не доживут до лучезарных (и весьма проблематичных) успехов научной мысли? А ничего. Жить, как жили, и надеяться, что внукам повезёт. Оглядываться, кто желает, на советы современников и предков. Пруд пруди таких советов. Но если присмотреться, в самом главном они полностью совпадают с убеждённостью древних греков: умение радоваться каждому дню жизни – это особый вид мудрости, продлевающий наше земное существование. Ещё я помню и ценю два ответа Черчилля на вопрос о секрете его долгой жизни. Вот что он сказал: «Я никогда не стоял, если можно было сидеть, и никогда не сидел, если можно было лечь». И ещё: «Пять-шесть сигар в день, три-четыре стакана виски и никакой физкультуры». Я, правда, курю сигареты, но никакой другой поправки не могу внести в эти заветы.

А ещё нельзя не привести слова мудрейшего Эпикура: «Умение жить и умение умирать – одна и та же наука».

Но было бы недобросовестно и глупо в этой краткой, популярной (и однако же – вполне научной) главе не упомянуть о ещё одной светлой перспективе человечества: идее о переселении души. Будучи сотни лет достоянием разных религий (по преимуществу восточных), она принимается сегодня и многими учёными. Сторонники этой прекрасной мечты (сильно утешительной, заметим) издавна водились среди очень выдающихся мыслителей: Сократ, Платон и Пифагор, поздней – Декарт, Спиноза, Лейбниц. И Льва Толстого грех тут не назвать. И замечательно спокойно как-то заявил Вольтер: «Родиться дважды – не более удивительно, чем родиться единожды». Только названы тут люди умозрительных суждений – а что сегодня думают и делают учёные?

Врач-психиатр Ян Стивенсон объездил весь мир, занимаясь историко-детективными поисками. Дети, которые говорят, что помнят свою прошлую жизнь (в возрасте семи-восьми лет всё начисто стирается), порой конкретно называют имя, которое тогда носили, место проживания, подробности окружавшей их реальности, имена родственников. Стивенсон разыскивал и посещал эти места, рылся в местных архивах. И находил, часто находил следы подлинного существования названных людей! Ну вот, вздохнул уже скептически настроенный читатель, сейчас этот подвинутый автор примется рассказывать байки о больных, что после травмы вдруг начинали говорить на иностранных языках, которых сроду не учили, – множество таких историй издавна известны психиатрам. Да, непременно я упомяну и этот несомненно достоверный феномен. И привлеку в поддержку имя знаменитого психолога Юнга, который полагал, что мы в себе храним, не ощущая, духовное наследие многих предыдущих поколений. Под гипнозом (Стивенсон использовал и этот способ доступа в подсознание) такие пациенты что-то вспоминают из былого своего существования, и порой такие факты удаётся удостоверить. За несколько десятков лет этот врач (представляю себе, каким свихнутым считали его коллеги) собрал две тысячи случаев вполне убедительных, документальных подтверждений имён и житейских подробностей, совпадающих с услышанными им осколками воспоминаний о прошлой жизни. Таков сегодня уровень исследований этой поразительной загадки. Дальше – только тьма несметная различных спекуляций о перевоплощении (переселении) души. Но сколько радостных надежд в такой игре воображения!

Ведь, может быть, вечерняя тоска, так свойственная многим людям, – это боль души, попавшей в личность, ей не симпатичную. А может быть, реально и такое, что душевные болезни (их разнообразие огромно) связаны как раз с недомоганием души, когда-то совершенно иначе пожившей неизвестно в ком. Как интересно верить, например, что чем ты недостойней жил на свете, тем мерзее будет существо, в которое поселится потом твоя душа. И всё-таки всегда в таких соображениях есть большая доля светлой радости: нет, весь я не умру.