Седьмой этаж, годы 1-3

 Несколько секунд она стояла без движения с телефоном в руке, потом бессильно опустилась на кровать и разрыдалась так, как никогда в жизни ещё не рыдала, надрывно, отчаянно. Всё хорошее в один миг испарилось из мира. Всё, во что она верила, на что надеялась, о чём мечтала. Всё рухнуло. У неё не было ни малейших сомнений в том, что эта Алиса ей не соврала. Она сама чувствовала это, догадывалась обо всём с той их последней встречи, но предпочитала не думать об этом. Теперь не было смысла обманывать себя. Даже, если он сделал свой выбор и у него с этой девушкой всё кончено, это уже ничего не меняет. Лин всегда была реалисткой, мудрой и рассудительной не по годам. Она отдавала себе отчёт в том, что сильно рискует, пытаясь сохранять отношения на расстоянии. И всё же, надеялась на то, что он любит её. Любит так же сильно, как она любит его. Любит и не предаст.

 Лин корчилась в рыданиях, умирая от безысходности, захлёбываясь в разочаровании и ощущая полную бессмысленность своего существования в этом холодном мире, где ей не во что больше верить.

***

 Совершенно измотанная душевными переживаниями, Лин задремала.

 Она снова шла по тёмной чаще, которая обступала её всё плотнее. Ей не было страшно, ей было тоскливо и неуютно. Она знала, что ей следует улетать отсюда как можно скорее, иначе эта тоска совсем её затянет. Она сделала лёгкое движение всем телом, отрываясь от земли и ощущая уже знакомую невесомость.

 Внезапный резкий звук вдруг прервал её сон, заставив в испуге подскочить на кровати. Сердце бешено колотилось, и какая-то противная тошнотворная слабость расползалась по всему телу. Лин с трудом сообразила, что снова звонит её телефон. Она машинально потянулась к нему и нажала кнопку ответа.

 — Привет, любимая!

 Лин ещё не совсем пришла в себя, и его бодрый голос прозвучал для неё так, словно он доносился с другой планеты. Она какое-то время тупо смотрела на дисплей, на котором высветился номер его мобильного. Лин испытывала какое-то крайнее замешательство. Происходящее казалось ей совершенно нереальным и нелепым. То, что он звонит ей сейчас и называет любимой, не укладывалось в голове и было похоже на какой-то идиотский фарс.

 — Лин, ты меня слышишь? Лин! Алло! Лин!

 Она слышала его голос и не понимала, что сейчас чувствует. Это замешательство заставило её поднести телефон к уху и ответить.

 — Алло, — собственный бесцветный голос показался ей совсем незнакомым.

 — … Лин… Это ты? — озадачился он. — Что-то случилось? — в его голосе появилось напряжение.

 — Да, наверное, случилось. Тебе об этом лучше знать, — обида и злость уже перевесили растерянность, и в её словах зазвенел лёд. — Твоя девушка, Алиса, сообщила мне некоторые подробности ваших с ней отношений.

 — … Она тебе звонила…? Лин, я очень тебя прошу, пожалуйста, не делай сейчас никаких выводов… Я тебе всё объясню. Всё совсем не так, как тебе сейчас кажется, — его голос заметно дрожал от волнения. — У меня с ней нет ничего, клянусь. Это было случайностью, недоразумением… Ничего нет, Лин! Лин, верь мне, пожалуйста! Я люблю тебя! Мне никто, кроме тебя, не нужен! Слышишь?! Лин!

 — Не ори. Я не глухая, — холодно ответила Лин. — Мне не нужны твои объяснения. Всё кончено.

 — Нет! Так нельзя, Лин! Нам надо поговорить! Я приеду! Я всё объясню!

 Лин прервала разговор. Тут же раздался новый звонок. Она сбросила вызов. Ещё звонок. Лин отключила телефон.

 Холодно, зуб на зуб не попадает. Душа стынет. Вот и всё. В её жизни нет больше Никиты. Она какое-то время осмысливала этот факт. Слёзы, похоже, в ней закончились, но боль в душе с каждой секундой становилась всё острее. Тишина в комнате стала такой невыносимо гнетущей, что Лин захотелось срочно куда-нибудь сбежать отсюда. Она поднялась с кровати и взглянула на себя в зеркало. Вид собственного опухшего от слёз лица и потускневших глаз вызвал у неё приступ жалости к себе самой, и слёзы опять запросились наружу, но Лин решительно отогнала от себя слезливое настроение, скорчив зеркалу рожу и упрямо тряхнув волосами. Если б сейчас был день, она обязательно куда-нибудь пошла бы, куда угодно, лишь бы не сидеть тут, болезненно привыкая к своему нежданно навалившемуся одиночеству. Но был уже вечер. Перспектива скоротать остаток дня и ночь в этой комнате один на один со своей бедой откровенно её пугала. Лин взяла полотенце и направилась в ванную, решив для начала привести себя в порядок.

 Она долго плюхалась в холодной воде, ополаскивая лицо и поглядывая на своё отражение в зеркале, висящем над раковиной. Она казалась себе сейчас такой взрослой, почти старой. Промокнув лицо полотенцем, Лин попыталась улыбнуться своему отражению, но глаза не желали улыбаться, и вряд ли кто-нибудь смог бы сейчас судить их за это.

 Она медленно поплелась обратно в свою комнату, совершенно не представляя, что будет делать дальше.

***