Седьмой этаж. Летняя история

 — Глеб, прекрати так себя вести! Ты что, не понимаешь, что обижаешь меня ни за что, ни про что? — сказала она, с трудом справляясь с голосом. — В конце концов, моё терпение тоже не безгранично. Давай обсудим всё, как разумные люди.

 — Я не хочу ничего обсуждать. Оставь меня в покое, — буркнул он.

 У неё невыносимо жгло в груди от несправедливой обиды. Она резко развернулась и решительно пошла от него прочь быстрым шагом вдоль берега. Он остался стоять на месте. Она прошла метров двадцать, глотая слёзы и не вполне осознавая, что делает. В голове ослепляющей вспышкой внезапно промелькнула мысль, что если она сейчас уйдёт, оставив его здесь одного, он из-за своего тупого упрямства не вернётся в лагерь, они никогда не смогут помириться, и она непременно умрёт от тоски. Эта пугающая мысль показалась ей настолько правдоподобной, что у неё в глазах потемнело от отчаянья. Она бегом бросилась обратно, подлетела к нему, дёрнула его за руку и крикнула ему в лицо, захлёбываясь слезами:

 — Глеб, что ты делаешь?! Ты же всё разрушишь! Ты всё разрушишь!

 Он испуганно на неё взглянул, резко потянул её к себе, сжал в объятьях так крепко, что ей стало больно.

 — Эм, не надо. Я не хотел. Я просто слишком сильно тебя люблю, — горячо говорил он, сбиваясь с дыхания. — Слишком сильно. Я так боюсь потерять тебя. Ты не представляешь, как я боюсь, что кто-нибудь отнимет тебя у меня. Я же этого не вынесу, Эм.

 Она чувствовала, как его потряхивает. Никогда ещё она не видела его в таком состоянии. С ней самой и вовсе случилась истерика.

 — Ты боишься потерять меня, и поэтому отталкиваешь меня и делаешь мне больно?! — рыдала она. — Как ты смеешь сомневаться во мне?! Как ты смеешь?! Ты всё испортишь!

 — Ну, всё, Эм. Всё. Всё, — уговаривал он, судорожно прижимая её к себе и целуя, куда придётся. — Успокойся, родная. Всё хорошо. У нас всё будет хорошо, я клянусь тебе. Слышишь? Я клянусь.

 Она потихоньку успокоилась. Прижалась к нему и притихла, пошмыгивая носом и прислушиваясь к стуку его сердца. Ей казалось, что оно бьётся в том же ритме, что и её собственное, и от этого становилось всё спокойнее на душе. Он молча её обнимал и осторожно гладил по голове. Они стояли так, пока слёзы на её щеках окончательно не просохли, потом она высвободилась из его объятий и взглянула на него. Вид у него был виноватый и совершенно несчастный. Эм невольно испытала злорадное торжество. Он несправедливо её обидел и довёл до белого каления, так пусть же теперь заплатит за это. Она отошла в сторону опустилась на песок, обхватила колени руками и уставилась куда-то в морскую даль, слушая шум моря. Он какое-то время стоял на месте без движения, потом подошёл к ней, уселся рядом, осторожно обнял обеими руками, уткнулся носом в её плечо и виновато пробубнил:

 — Прости.

 Её мстительное настроение мигом улетучилось, и она сразу же всё ему простила, но решила не пускать ситуацию на самотёк. Немного помолчала, потом сказала обиженным и чуть-чуть гнусавым из-за пролитых слёз голосом:

 — Глеб, почему ты мне не доверяешь? Ну, назови хоть одну причину, по которой я с тобой, если я не люблю тебя? Что ещё меня может рядом с тобой держать? Что?

 — Эм, не надо. Я всё понимаю, — расстроено пробормотал он ей в плечо.

 — Тогда почему ты так себя со мной ведёшь?

 Он не ответил.

 — Ты что-то там сам себе напридумывал и даже выслушать меня не захотел. Получается, моё к тебе отношение ничего не стоит, и обо мне ты тоже не самого лучшего мнения. Тебе опять что-нибудь привидится, или кто-нибудь наплетёт тебе что-нибудь про меня, и ты с готовностью поверишь во что угодно, и кому угодно, только не мне, — упрекала она его, отводя душу и компенсируя себе моральный ущерб. — Выходит, как бы я ни любила тебя, сколько бы души ни вкладывала в наши отношения, они могут рухнуть в любой момент из-за твоих заскоков. Ну что ты молчишь? — дёрнула она плечом, заставляя ревнивца поднять голову и держать ответ за свои прегрешения, глядя ей в глаза.

 — Эм, я не знаю, почему повёл себя, как кретин, — горестно вздохнул он. — Умом понимал, что всё это бред, но ничего не мог с собой поделать… Ты слишком красивая… Всегда найдутся желающие отнять тебя у меня… Меня это убивает.

 — Хочешь сказать, ты предпочёл бы, чтоб я была дурнушкой? — поинтересовалась она немного насмешливо.

 — Если хочешь знать, то да, мне иногда этого хочется, — совершенно серьёзно ответил он. — Все зарятся на тебя, потому что ты красивая, а я люблю тебя вовсе не за это.

 — Я думаю, что ты любишь меня и за это тоже, — улыбнулась она. — Значит, ты считаешь, что моя внешность — это серьёзный повод, чтоб сходить с ума от ревности, и что, будь я страшненькой, ты был бы уверен, что я никуда от тебя не денусь? — хмыкнула она. — Может, мне тогда сходить к пластическому хирургу и сделать себе безобразный шрам через всё лицо, чтоб твоя душенька была спокойна?

 — Не надо, ты мне и такая нравишься, — отшутился он.