Седьмой этаж. Летняя история

 Лин какое-то время возмущённо на него взирала, не находя, что сказать.

 — Он намного лучше тебя, — со злостью выдала она.

 — Да кто бы сомневался, — презрительно хмыкнул Никита, в котором говорила сейчас слепая обида, целиком затопившая его сознание. — Он ведь весь такой порядочный, рассудительный, никогда не ошибается, глупостей никогда не делает, любить умеет по-настоящему, как положено, честно, преданно. Да ещё и маг, к тому же. Куда уж мне, обычному раздолбаю, с моими тяжкими прегрешениями, до этого благородного и безупречного рыцаря-супермена. Жалеешь, небось, теперь, что такой шанс упустила?

 — Вот я дура, — фыркнула Лин. — И куда мои глаза смотрели? Поверила тебе, идиоту.

 —Дура и есть! — рявкнул Никита ей в лицо. У него было жгучее желание сказать ей ещё какую-нибудь гадость, от бессилия ужалить побольнее, но на него словно кто-то повелительно шикнул, заставив умолкнуть.

 Лин пару секунд с остервенением смотрела на него, потом в её глазах проступила решимость. Сознание Никиты будто острой спицей внезапно пронзило мыслью о том, что Лин сейчас исчезнет. Обида вдруг затухла в нём, словно её залили пеной из огнетушителя.

 — Нет, Лин! Подожди! — воскликнул он дрожащим от волнения голосом, осторожно протянул к ней руки, опасаясь спугнуть, и взял её за плечи. — Посмотри на меня. Зачем мы с тобой так? У нас ведь нет никакого повода для того, чтоб обижать друг друга.

 Лин почему-то не сопротивлялась, внимательно его слушала и как-то странно смотрела на него, словно медленно возвращаясь к реальности откуда-то из забытья.

 — Лин, если ты думаешь, что я могу ещё раз осознанно поставить под угрозу наши отношения, значит, ты не представляешь, что я тогда пережил. Ты даже не представляешь, что ты для меня значишь. Я сам не представлял, пока чуть не потерял тебя. Зачем мы мучаем друг друга какими-то прошлыми обидами? Мы же можем быть счастливы вместе. Мы же оба этого хотим, — уверял он её, совершенно не понимая, откуда берутся нужные слова и как ему удаётся сохранять ясность мысли, когда его душа и тело так холодеют от страха, будто он идёт по минному полю с завязанными глазами.

 Лин отвечала ему каким-то растерянным взглядом.

 — Иди сюда. Вот так, — тихо сказал он, прижимая её к себе.

 Она позволила ему себя обнять.

 — Прости меня. Слышишь? Прости, или убей, — в отчаянье шептал он ей на ухо. — Меньше всего на свете я хотел причинить тебе боль, но причинил. Я всё, что угодно отдал бы за то, чтоб ты смогла забыть об этом, чтоб ты мне верила, как раньше. Ты так нужна мне, Лин, я не могу снова тебя потерять.

 Лин слушала его, и старая обида, которая по какой-то непонятной причине так неожиданно всколыхнулась и поднялась из глубины души, таяла, как грязный прошлогодний снег, с болью, со стоном испарялась, уходила, отпускала её.

 —Я верю, — прошептала она и обняла его в ответ. — Я тоже не хочу тебя потерять.

 Он молча прижал её к себе плотнее. Она почувствовала, что его объятье стало каким-то напряжённым, немного отстранилась и взглянула на него. Он отвернулся в сторону, чтоб она не могла заглянуть ему в глаза. Плотно сжатые губы предательски подрагивали, выдавая его состояние.

 — Боже мой, Ник, прости меня, я не хотела, — виновато пробормотала она, прижалась к нему и замерла, давая ему возможность прийти в себя.

 Какое-то время они напряжённо молчали.

 — Прости, — скорчила она виноватую рожицу, заглядывая ему в лицо, когда почувствовала, что он успокоился. — Не злишься на меня?

 — Уже нет, — серьёзно ответил он. — А ты на меня?

 Она отрицательно помотала головой. Помолчала немного, потом сказала, смущённо:

 —Честное слово, я не знаю, что на меня нашло. Сама не понимаю, что со мной такое было. Глупость какая-то… Прости, я абсолютно не по делу на тебя наехала…

 — Знаешь, я, честно говоря, всё время опасался, что что-то такое обязательно произойдёт рано, или поздно… Наверное, даже ждал этого…, — как-то устало сказал он. — Ну, может, это и к лучшему, что мы всё выплеснули наружу. Может, теперь всё встанет, наконец, на свои места, и мы сможем начать всё заново.

 — Конечно, мы сможем, — кивнула она и снова обняла его.

 Он обнял её в ответ, молчал какое-то время, а потом вдруг поинтересовался нарочито безразличным тоном:

 — Ты правда считаешь, что он лучше меня?

 — Кто? — недоумённо спросила Лин, не сразу уловив суть вопроса.

 — Пушкин, Александр Сергеич, блин, — буркнул Никита раздражённо.

 Она взглянула на него и усмехнулась. Выдержала паузу и сказала:

 — Если хочешь знать, ты ошибаешься насчёт того, что я тебе отомстила. Ничего такого не было.

 Никита ничего не ответил, но она заметила торжество в его взгляде.

 — Я с ним целовалась, — прибавила Лин из вредности.

 — Ну… так мне и надо, — вздохнул Никита, не слишком правдоподобно изображая покорную обречённость. Потом порывисто обнял её и поцеловал.

 У неё создалось впечатление, что он пытается что-то доказать ей. На самом деле, в доказательствах не было никакой необходимости, но Лин предпочла дать ему возможность привести убедительные аргументы в свою пользу.

***