Седьмой флот

– Вы двое за дом к беседке! Чтоб никто оттуда не рыпнулся! – хрипловато пробасил, расставляя наряды. – Трое – к воротам! Остальные за мной в дом!

Благо я успел сойти с крыльца и прижаться спиной к стене. В ту же секунду десяток экипированных здоровяков в малиновых беретах пронеслись мимо, громыхая крагами по тротуарной плитке. Проводил их удрученным взглядом и заприметил еще двоих, задержавшихся на углу.

‒ Вас ожидаем! – уведомил громила с квадратной челюстью. – Идите к остальным в беседку от греха подальше.

Показавшийся из-за угла Брут бесцеремонно отстранил спецназовца и взошел на крыльцо.

– Присматривай за пенсами, Серго, – обронил с порога. – Чтоб никто не вздумал геройствовать! Я сам разберусь.

– Удачи! Только учтите, Штейн чугунный, – отмахнувшись, я добрел под конвоем до альтанки и молча подсел к столу.

Пенсы вытаращились в ожидании доклада, а насупленный Бокальчук проворчал:

– Гляжу ты не сам. Подкрепление привел.

– Ага. Может, угостим служивых? Подобреют и отпустят с миром.

Зимбер привстал и, оглядев конвойных, поинтересовался:

– В клозет сопровождать будете?

‒ Тихо ша! – шумнул на него Репа. – Не провоцируй! Лучше извилинами шевели. Все напрягите мозги! Надо ж как-то выгребаться из этого паскудства.

‒ То может споем? ‒ неожиданно предложил Пуртев. – Например, про то, шо врагу не сдается наш гордый Варяг.

– Сема, вы шо перегрелись? – раскочевряжился Зуй. – Не ожидал от вас подросткового легкомыслия с суицидальными наклонностями.

– Я и сплясать могу. Краковяк вприсядку…

Глава девятая

ДАША

Недолго погоготав, пенсы приутихли. По-видимому, каждый переживал состояние тупикового облома, то есть попросту растерялся ввиду немочи.

Мне же припомнилась рекомендация супруги о бережном отношении к безмолвию. Особенно, когда неловкая пауза в разговоре затягивается и трудно подыскать слова, чтобы наполнить пустоту. Полезно переместить акцент внимания вовнутрь себя и прислушаться. Господствует ли там тишина? Может пауза только внешняя, а в рассудке клокочут страсти, не затихают ссоры и дебаты.

Если же внутри так же тихо, как снаружи – происходит наложение двух безмолвий и, будто бы ниоткуда, рождается подсказка.

Теперешняя обстановка малость отличалась от шаблонной разговорной паузы. Прилив бодрости и веселья, вызванный встречей давних сотоварищей, пусть даже в непростой ситуации – сменился реактивным ступором. Состояние, напоминавшее страшный для мужиков недуг – импотенцию. Это когда хочется до одури, но не можется.

Именно с такого ракурса всплыл результат практического совмещения безмолвий. Припомнился старый одесский анекдот, который я негромко озвучил:

‒ Слухайте сюда! Однажды к известной в Одессе мозгоправице – тете Фае с Малой Арнаутской обратилась за советом супружеская пара. Жена сетовала на половое бессилие благоверного. Фая всем своим видом выказала ничтожность проблемы, усмехнулась и молвила: «Тоже мне армагеддон, я вас умоляю! Жалкий отросток обвис – подумаешь! Пальцы надеюсь работают? Язык не отсох?!». Супруги застыдились и стушевались, а знахарка их пропесочила: «Шо вы мне голову морочите?! Какая ж это импотенция?! Ежели не знаете, так я покажу, где, как и чем надобно орудовать. Попрактикуетесь, и у мужа сызнова встанет!».

Пару секунд было тихо. Потом нервно хихикнул Пуртев, а следом грянул залп громового хохота. Казалось – вязкий недвижимый воздух в альтанке заходил ходуном и превратился в дуновение теплого ветерка.

Конвоиры насторожились, вскинули автоматы, но живо смекнули, что пленные не собираются учинять мятеж.

– Айда пошамкайте, мужики! – позвал их Зимбер. – Топчетесь без дела, как важные родичи невесты, шо на свадьбе у биндюжников выделывались-выделывались, да так и остались голодными. Потом еще в бубны схлопотали.

– Спасибо, не голодные, – отозвался прыщавый прапорщик. – Надеюсь, бить нас не собираетесь?

– То была метафора! Мы ж свои! – раздухарился отставной гаишник. – Бывших ментов не бывает! Идите, коль старшие по званию кличут! Тут все, как один полковники!

– Я майором из ментовки ушел, – признался Бокальчук и настоял. – Не робейте, служивые! Хапайте бутерброды! Если что, отмажу перед командиром.

– Капитан – мужик что надо! – прогудел рыжий верзила с кулачищами, как у моряка Папайя. – Козел в версаче беспредел замутил!

Широкоплечий сержант подхватил, озираясь:

– На кэпа орал, как на пацана. Унижал при всех, грозился пагоны сорвать. Кэпа будто перемкнуло!

– Негоже воевать со своими, – заключил немолодой усач, поправляя беретку.

– Никто не собирался, Саныч! – отмахнулся от него прыщавый, перекинул автомат через плечо и скомандовал. – Пять шагов назад! Не будем мешать коллегам, совещаться.

После этих слов я несказанно обрадовался:

«Вот тебе, Штейн, первая весомая оплеуха! Свои не прессуют своих – это противоестественно. Атмосфера взаимовыручки и согласия рано или поздно отторгнет агрессора, как чужеродный элемент».

□□□