Седьмой флот

Другой трактует дружеские отношения, как процесс собирания вокруг себя любимого толпы благодарных слушателей. То есть друзья должны внимать молча, открыв рот, принимая любые слова, как безоговорочную истину. При этом ни в коем случае не перечить. Бездумно кивающими марионетками управлять легко, а если найдется смельчак, который сделает замечание или покритикует – враз окажется в статусе недруга. Будет осужден за неблагодарность и неприятие заботы, замешанной на братской любви.

Есть и другие интерпретации, но, на мой взгляд, дружеские отношения невозможны без чувства неподдельной сердечной теплоты. Без этого тяжко сблизиться с человеком, особенно, если испытываешь желание его изменить, усовершенствовать по своему образу и подобию.

Дружить – значит думать о человеке хорошо и принимать его таким, какой он есть. Даже если прознаешь нечто отвратное.

С другом можно поспорить и не побить горшки оттого, что обоим даровано право мыслить по-своему.

Друзья могут много лет не встречаться и даже не общаться, но в трудную минуту не раздумывая придут на помощь.

В глубокой древности мудрые правители не держали вокруг себя большого войска. В мирное время они предоставляли придворным рыцарям возможность заниматься обустройством родовых поместий, обучением молодых воинов. Таким образом, рыцари формировали боеспособные дружины, а в случае войны – сплачивались вокруг короля, образуя могучую рать. Если же акт агрессии был направлен против имения придворного рыцаря – на помощь спешили остальные во главе с монархом.

Похожим образом в советские времена объединились «корабли» ментовского «Седьмого флота» под единым штандартом правосудия. Обрели боевое оснащение и навыки ратного мастерства. После чего разошлись по портам приписки, где умножили огневую мощь и профессионализм.

Спустя тридцать лет прозвучала команда: «Полундра! Свистать всех наверх!» и немедля были покинуты тихие гавани.

Наверное, это и есть дружба.

Негромкий голос Пуртева возвратил в текущий момент:

– Я тут прикинул сквозь дрему. Похоже Гриб – лишь видимая часть айсберга. Вряд ли он действует в одиночку. Честно признаться сомневаюсь, что родичей Вадима захватил Боровик. Если действительно он натворил делов в Крыму, то физически не смог бы так быстро переместиться в Николаев. Кто-то усердствует, чтобы мы приписали все Грибу, а сам под шумок движется к намеченной цели.

– Какой цели? – спросил Черноух. – Походу все замешано на мести.

– Тогда почему он не захватил Бокала? Почему играется с нами в кошки-мышки? Чьих топтунов пытается разговорить Самчуков? С какой стати важняк генпрокуратуры повел себя, как подельник серийника?

– Голова пухнет от этих вопросов, – согласился Юнкер.

– Во-во! – посетила меня идея. – Мозгам нужен отдых. Погнали, пацаны, на конспиративную хату! Там места – завались! Тишина и покой!

‒ Чего сидим?! – изрек пробудившийся Зуй и ткнул Репу локтем в плечо. – Рота, подъем!

– Прими снотворного, Витя, – пробубнил Юрий Всеволодович. – Запей слабительным и вали дрыхнуть в ниссан Летописца.

– Детей разбудите, обалдуи! – шумнул на них Пуртев и засобирался. – Поехали! Надо бы Вадиму сообщить.

– Уже! Отправил смс, пока некоторые дурью маялись, – уведомил я, направляясь к выходу. – Бокал отписался, что согласен. Охранники нас проводят.

Вскоре из депутатского поместья вырулила колонна, состоявшая из четырех машин. В авангарде гудел покрышками по асфальту «мерседес» с Борилой и Лютиком на борту. За ним неотступно следовала «мазда» Черноуха, которому я охотно составил компанию. Далее колесил пуртевский «ниссан», заполоненный одесситами, а замыкал процессию микроавтобус спецгруппы «Беркут». Капитан пожелал окончательно реабилитироваться и отконвоировать колонну.

Оказавшись в квартире, компания рассредоточилась по комнатам, а спустя несколько минут отовсюду слышался богатырский храп и размеренное сопение.

□□□

Вначале десятого я был нещадно разбужен трелями дверного звонка. Прошлепав босиком в прихожую, глянул в глазок и отворил дверь.

‒ Босс кличет завтракать, – уведомил с порога Борила. – Ожидаем на улице.

‒ Щас, только сыграю остальным побудку, ‒ пообещал и, прикрыв дверь, посеменил в клозет.

Мало того, что будить никого не пришлось, но и заведения общего пользования оказались занятыми.

Ровно через час энергичные пенсы рассаживались за столом в альтанке. Восторгались предложенным ассортиментом и отпускали комплименты повеселевшему хозяину поместья.

– Ни фига себе! – дивился Зимбер, сглатывая слюну. – Барское угощение! Когда успели?!

Ему вторил Летописец:

– В натуре! Я рассчитывал на бутерброды и кофе, а тут форменный праздник живота!

– Бокал решил продлить нам командировку, – растолковал Репа, потерев ладони. – Типа, обожремся и никуда не поедем.

Довольный Юнкер пробубнил в усы:

– Самый раз мне на дорожку! Можете объедаться, а я перехвачу и айда на полуостров!