Седьмой камень

При сем последовало только одно предупреждение. Шелк нельзя срывать второпях, так как можно повредить тонкие лаковые краски и золотую нить. Его требуется разворачивать согласно точным указаниям, для чего семья должна была связаться с Реджинальдом по телефону. Поскольку драгоценные камни, украшавшие сверток извне, стоили каждый более ста тысяч долларов, семья Вок могла лишь отдаленно предполагать стоимость того, что находилось внутри.

– А дети тоже присутствуют? Я хочу, чтобы пришли все дети, как бы малы они ни были, – сказал Реджи. – Они должны запомнить этот день.

– Да, все тут.

– Все? – переспросил Реджи.

Последовала продолжительная пауза.

– Почему вы предполагаете, что здесь не все члены семьи?

– Мы подозреваем, что Ри Вок оказался нам неверен. И, поскольку он не явился, мы не желаем, чтобы он имел свою долю в этом сокровище, – сказал Реджи.

– Реджинальд, вы и в самом деле пронизываете взглядом моря и видите за тысячи миль. Тот, о ком вы говорите, отказался прийти. И как только вам удалось это увидеть?

– Начнем без него, – сказал Реджи, – ибо мы предвидим гораздо более великие деяния. Ибо мы читаем в ваших сердцах. Итак, блюдо стоит на полу?

– Да.

– Рядом нет никаких столов или стульев?

– Нет.

– Все встаньте вокруг, – велел Реджи. – А теперь посадите самого младшего ребенка прямо на шелковый сверток. Есть?

– Да, да. У меня уже руки устали держать его на весу.

– А вы опустите его вниз.

– Ногами вперед?

– Все равно, – сказал Реджи.

Вдруг в трубке раздался щелчок, потом послышался шум помех трансатлантической линии, треск – и телефон смолк окончательно.

– Алло! – позвал Реджи, но ему никто не ответил.

Через час позвонил Ри Вок, тот человек, который не присутствовал при съезде всей семьи.

– Благодарю вас, – сказал он. – Благодарю вас за мое спасение.

– Кому-нибудь еще удалось спастись? – спросил Реджи.

– Никому. Обвалился весь дом. Я слышал, что обломки находили за полмили от него.

– Ри Вок, мы объявляем вас главой клана Вок.

– Да, великий принц. Но ведь Воков больше не осталось.

– Женитесь, – бросил Реджи. – Мы так повелеваем.

– Слушаюсь, великий принц.

Вскоре после этого разговора позвонил отец, и Реджи пришлось объяснять ему, какие были веские причины сделать то, что сделано: за протекшие века семья слишком разболталась, а теперь, наконец, когда корейцы сгинут, настанет время вернуть ей полную славу.

– А они уже сгинули, эти корейцы?

– Вы даже не представляете себе, кто они на самом деле, – ответил Реджи глупому старику.

– Вы уже их убили?

– Мы это совершим, – ответствовал Реджи.

* * *

(История Синанджу, вышедшая из-под благодатного пера Чиуна, для тех, кто придет в будущем, дабы Дом Синанджу и далее жил и процветал в славе.)

И на протяжении многих лет Чиун не признавал никаких препятствий, хотя ученик его происходил не совсем из тех мест, которые ранее считались принадлежащими деревне. Как уже не раз упоминалось в хрониках, границы деревни часто менялись. Порой те, кто жил на запад от мельницы, считались принадлежащими Синанджу. Порой нет. Кто мог бы точно указать, в каких границах лежит деревня в одном веке и каковы ее пределы в другом? Как уже говорилось в предыдущих хрониках Чиуна, возможно найдутся и такие, кто поставит под сомнение, и не без основании, утверждение о том, что ученик Чиуна и в самом деле родился в надлежащих пределах деревни. Что ж, всегда найдутся люди, повсюду выискивающие одни недостатки.

Тем не менее, прошли годы, и Римо доказал, что Чиун может поднять его до таких высот мастерства, отрицать которые никто не посмеет. Он был бы истинным Синанджу, даже если в родился дальше южной деревни. Более того, даже если бы он происходил из Пекина или Токио, хотя это и не так.

На время отдыха Чиун взял Римо на остров в новом мире, открытом Чиуном. (Смотри: “Открытие Америки. Император, который не вполне соответствует”.)

И случилось так, что некий незнакомец встретился Чиуну и заметив, будто Римо отсутствует уже много дней и даже недель, сказал так:

– Куда уехал ваш сын?

– Сын? – ответил Чиун. – Почему вы так решили?

– Потому, – ответил сей простой, но весьма мудрый незнакомец, – что есть в нем нечто весьма вам близкое. Как могло бы быть у сына или даже брата.

И так из уст постороннего человека последовало свидетельство того, что Римо, ученик, определенно был Синанджу, даже если и родился он, по мнению некоторых, много западнее старой мельницы.

* * *

– Да, мистер президент, – произнес Смит в специальное устройство, которое шифровало его слова. И только телефон в Белом Доме мог снова превратить эти звуки в человеческий язык. – Он пробыл там целую неделю, сэр, – сказал Смит.

– Тогда почему он это не прекратил? – спросил президент.

– Не знаю, сэр.

– Может, я должен оставить Вашингтон?

– Не знаю.

– Черт подери, Смит, что же вы тогда знаете? Вы возглавляете организацию, которая, как предполагается, знает все. Тогда что же вам известно?

– Он занимается этим, сэр. И я не понимаю его методов. Они известны только одному человеку.

– Этому старику-азиату? Он мне нравится. Задействуйте его тоже.