Седьмой ключ

Какое-то время все трое глядели, как мальчишка, спотыкаясь, несся вдоль берега. И Ветка, и Вера застыли как в столбняке, только Машка нарушала эту немую сцену, трясясь и судорожно всхлипывая. Придя в себя, Вера кивнула Ветке, указывая на входную дверь, мол, ступай в дом немедленно. А сама принялась поднимать со ступеней обессилевшую Манюню.

Прошло не менее часа, прежде чем Маша, напоенная чаем и валерьянкой и уложенная в постель, смогла чуть-чуть успокоится. Вера упрашивала ее поспать, уверяла, что разговор о случившемся лучше бы отложить до поры. Маше надо прийти в себя, а о Борьке расскажет ей Ветка… Какое там! Машка, глядя на Веру умоляющими глазами, твердила одно: она все равно не заснет, даже если снотворного наглотается, и вообще, пока во всем этом не разберется, ей не будет ни сна, ни отдыха! Потому что речь идет об ее отце…

Вера поняла, спорить с ней бесполезно. И, вздохнув, повела обеих к себе на второй этаж. Там, перебивая друг друга, они рассказали ей о Борькиной выходке.

Он явился к ним почти тотчас, едва ушли Вера с Алешей, и с ходу начал злорадствовать. Мол, знаю одну вещь, очень для вас интересную, но ни в жизнь не скажу! Дразнился, паясничал, девчонки стали упрашивать. А он зубы скалит, условие ставит: поцелуйте, тогда скажу. Ну, они… В общем, поцеловали. Ветка — в ухо, Манюня — в нос. Тогда он смилостивился — рассказал: ему кое-что известно о кладе. И если Манюня будет паинькой и пристанет с расспросами к своему папочке, тот перед нею не устоит — и все ей выложит. Потому что он один может узнать, где клад, Борька, мол, его выследил. Мол, Манюнин отец только прикидывается обычным простым человеком, а на самом деле он колдун! Это факт — Борька сам видел. Он подсматривал за Машкиным папой, когда тот вчера отправился к дому на том берегу. У него есть ключ от этого дома, и он тайком ходит туда. И там его поджидают, а кто — Борька не видел, только слышал голос. Этот голос командовал Машкиным папой, а тот послушно исполнял все, что прикажут. А приказывали чертить какие-то знаки, произносить какое-то заклинание — абракадабра кошмарная — Борька толком ни словечка не понял… А когда все было исполнено, голос велел Машкиному папе куда-то глядеть. Долго глядеть, очень долго… И тогда он увидит, где спрятано. Что спрятано, Борька не понял, но ясно, бесценный клад! И узнать, где сокровище, может только Машкин отец. А тот голос пристал к нему как банный лист — гляди, мол, ты должен увидеть! Но видно, в тот день ничего у Машкиного отца не вышло, голос очень им был недоволен. И велел ему отправляться в сарай — тот, что рядом с домом и чего-то там делать. Борька из кожи лез — старался хоть что-нибудь разглядеть — но не удалось. Там окошки малюсенькие и такие грязные, запыленные, жуть! Ничегошеньки не видать! И он, Борька, укрылся в кустах, пока Машкин отец не вышел и не отправился своей дорогой. Очень он странный был, как кукла какая-нибудь. Тут Борька начал плеваться, прыгать и издеваться над Машкиным папой и над девчонками. Мол, вот они, ваши родители, все поучают, что хорошо, что плохо, а сами черт-те чем занимаются! И говорил: Машкин папа — фуфло, тряпка, им как слугой помыкают, он у голоса этого вроде как на побегушках… Машка не выдержала и набросилась на обидчика с кулаками. А он увертывался, носился возле дома как угорелый, язык ей показывал, орал, что теперь оба они с папашкой — в его руках, что хочешь он с ними сделает, пусть только Машка посмеет ему, Борьке, в чем-нибудь отказать — он их обоих в бараний рог согнет!