Седьмой круг

— Меня не интересует король. Я слышала, что он снова женился.

— Да, на леди Джейн Сеймур. Удивительной кротости и красоты девушка.

— Вы так думаете? — холодный взгляд голубых глаз остановился на худом лице гувернантки. — Кротость не помешала ей соблазнить мужа своей королевы. Скажите, кто выбирает фрейлин для королевы? Уж не он ли сам, чтобы потом насладиться плодами своих усилий?

— Что за дерзкие речи, дитя мое? Как вы можете осуждать поведение короля? Быть возлюбленной его величества огромная честь. Джейн Сеймур удалось не просто удержать его чувства, но и стать законной супругой.

— Ценой жизни предыдущей королевы. — Элизабет снова опустила взгляд в книгу, не желая наблюдать неодобрительные гримасы леди Митчелл. Узкие невыразительные мутно-серые глаза замерли на лице девушки, тонкие губы поджались.

— Такие слова могут стоить свободы, миледи. — сухо сообщила Джейн Митчелл. — Настоящая леди никогда не спорит, не высовывается и не дерзит. С таким поведением вам будет сложно найти мужа.

— Мне не нужен муж. Я все еще замужем, если вы забыли, леди Митчелл. — язвительно ответила Элизабет.

— Я считаю, что вы должны готовиться к трауру. Совсем скоро вам предстоит стать вдовой. То, как поступил с вами муж, не просто аморально, это чудовищно. Ни один суд не сохранит ему жизнь.

Элизабет тяжело вздохнула, ничего не ответив на слова гувернантки. Буквы расплывались у нее перед глазами. В последние дни она совсем не думала об Алексе Флетчере. Она скоро вернется домой, к отцу, братьям, мачехе, которая всегда была к ней добра. Вот, что действительно имело значение. Лиз позволила себе то, в чем так долго отказывала — воспоминания. У нее когда-то было все, о чем могла мечтать девушка. Сказочная, счастливая, безоблачная жизнь, любящая семья, мечты и надежды. И она все еще верила, что та жизнь может вернуться, не смотря на ад, который ей пришлось пройти.

— Когда мы счастливы, леди Митчелл, мы совсем не задумываемся над тем, как сложно сохранить и удержать это хрупкое состояние. — погрузившись в свои мысли, неожиданно произнесла Элизабет. — Не спрашиваем, почему, за что, надолго ли. И почти не осознаем, как драгоценно каждое мгновение, как благословенны минуты безоблачной радости и сладкой тревоги, мы позволяем себе заблуждаться, чувствуем свою силу и особенность. Я счастлива, я отмечена Богом, мир принадлежит мне, я центр вселенной, я все могу, я хочу, я получаю, я желаю и я имею. Но все может измениться в один миг, в краткие минуты, перечеркнув все, испепелив даже память о былом счастье. И вот тогда мы начинаем думать, искать причины, задавать вопросы. Почему За что? Где же Бог? Почему никто не поможет мне? Почему я? И мир, тот мир, в котором еще вчера были тысячи цветов и звуков, меркнет и затихает. Но именно такой он становится нам ближе, понятнее, и дороже. Я никогда не ценила жизнь и дружбу так, как сейчас. Скажите, леди Митчелл, почему мы так слепы? Почему, чтобы понять, что человек жив, его нужно убить?

— Элизабет, милая, что с вами? — встревоженно спросила Джейн, глядя на спокойный профиль подопечной.

— Наверно, я стала взрослой. Я усвоила уроки, которые дала мне жизнь. Нельзя надеяться на чью-то помощь, нельзя доверять себя чужим рукам, нельзя позволять диктовать условия. Все те рамки и приличия, о которых вы говорите, скрывают всю суть настоящего, парализуют мысль, превращают нас в кукол. А я чувствую себя особенно живой, потому что отвоевала свою жизнь кровью и болью, поруганной честью, сквозь предательства и ложь, через гнев, слепящую ярость и ненависть. Мне удалось выстоять и сохранить остатки былого я, приумножив печальным опытом и мудростью. Я никогда не стану прежней, но буду вынуждена играть роль, которую навязывает общество. Не понимаю, зачем? И кому это нужно?

— Так устроена жизнь. — печально улыбнулась Джейн Митчелл. Глаза женщин встретились. — Я понимаю, что вас тревожит, дитя. Только вы сами можете помочь себе. Начните жизнь с чистого листа, оставив в прошлом свою злосчастную мудрость и смелые мысли. Вы молоды и красивы, и впереди еще много радости. Не оглядывайтесь назад. Живите сегодня.

— Как ровно и гладко вы говорите. — ироничная улыбка тронула губы Элизабет. — Вы знаете всю мою историю. Скажите, вы смогли бы забыть?

— Я не была на вашем месте. — глаза женщины потемнели от печали и сочувствия. — Мне сложно ответить. Я бы хотела сказать, что да, смогла бы. Бог учит нас смирению и прощению. Вы должны верить, леди Элизабет. Бог все расставит по своим местам.