Седьмой круг

— Это Франческо Петрарко, милорд. — спокойно сказала она, ничем не выдавая своей радости. Одеяло спало с его плеч, открывая сильный пресс, и бордовую полоску шрама от ее удара. Оказавшись возле кровати, девушка быстро натянула одеяло, закрывая его от холода.

— Вам нельзя простудиться. — сказала она, не глядя ему в лицо.

— Это любимая книга моей жены, но я говорил не о стихах. — произнес он, поднимая ее подбородок кончиками пальцев, и заставляя взглянуть в синие глаза. — А о тебе.

Элизабет нервно сглотнула образовавшийся в горле комок, ресницы ее затрепетали, и она отвела взгляд.

— Хорошо, что вы вернулись, милорд. — прошептала она взволнованно.

— Да, и воняю так словно не принимал ванну полгода. — усмехнулся Ричард, отпуская ее.

— Это не так. Вас ежедневно купали и меняли белье.

— Какой ужас. Ты присутствовала при этом?

— А разве здесь есть, где укрыться? — отпарировала Элизабет. Ее радовал положительный настрой Ричарда. Он явно был хорошем настроении.

— Распорядись насчет ванны. Хочу мытья, бриться и есть нормальную пищу. Ты заморила меня своими бульонами и отварами. Я так похудел, что не чувствую своего тела.

— Так распорядился лекарь. Я лишь следовала его советам.

— Я не обвиняю тебя, Элизабет. — покачал головой Ричард Мельбурн. — Как давно я болен?

— Неделя.

— Всего-то? — удивился граф. — Мне показалось, что прошла вечность. Я постоянно слышал твой голос. Если бы не он, кто знает, нашел бы я дорогу назад иди нет.

Их глаза встретились, и девушка невольно вздрогнула, уловив в глубокой синеве глаз графа беззащитное выражение, так не свойственное ему.

— Я позову слуг. — отвернувшись, нервно сказала она, но граф удержал ее, мягко ухватив за локоть.

— Я помню все, миледи. Вы были так нежны и добры ко мне. Не меняйтесь, прошу вас.

— Вы обвиняли меня в притворстве, это вы тоже помните? — брови девушки надменно взлетели.

— Я был не в себе. Простите меня. — ласково сказал он, не переставая удивлять Элизабет.

— По-моему, вы и сейчас не в себе. — пробормотала она, смутившись.

— Ты променяла мою жизнь на свою свободу, разве я могу продолжать презирать тебя, Элизабет?

— Вы сказали, что заставите меня пожалеть об этом. — напомнила девушка, не желая поддаваться не внезапно появившейся нежности во взгляде и доброте.

— Возможно, — согласился Ричард, помрачнев, — Но не осознанно.

— Так не бывает. Человек всегда знает, когда его действия причиняют другому человеку зло.

— Вы ошибаетесь, мадам. Иногда люди слепы и чрезмерно уверены в своей силе. Боюсь, что и я не исключение.

Элизабет ничего не ответила на его туманное замечание. Приоткрыв дверь покоев графа, она окликнула слуг, дежуривших у входа, и передала поручения Мельбурна.

Когда все было выполнено, и чистый, удовлетворенный и посвежевший граф снова был уложен в постель, Элизабет подобрала свои скудные пожитки, сложенные в углу, и направилась к двери, считая возложенную на нее миссию, выполненной. Властный суровый голос графа заставил ее остановиться.

— Куда это вы собрались, миледи? — спросил он.

Девушка обернулась и растерянно посмотрела в темные строгие глаза графа Мельбурна.

— Вы здоровы, милорд. Мне на зачем оставаться здесь.

— Я вовсе не здоров. Мне все еще нужна ваша помощь. Я с трудом передвигаюсь, и самостоятельно не в силах дойти даже до стульчака в стене за драпировкой.

— Вам помогут ваши слуги. Вряд ли я настолько сильна, чтобы удержать вас.

— Вы сами знаете, как много силы скрывается в вашем хрупком с виду теле. Вы останетесь здесь. Это приказ. — тоном, не терпящим противоречий, заявил Ричард.

Элизабет совсем растерялась.

— Но это уже неприлично. — попыталась оспорить его решение девушка.

— Когда вы спали в этой постели, обнимая меня, словно преданная любовница, то не считали свои действия не приличными.

— Вы бредили, я пыталась утешить вас. — вспыхнув, воскликнула в свое оправдание Элизабет.

— Миледи, я здесь хозяин, и я решаю, что прилично, а что нет. Я желаю, чтобы вы продолжили ухаживать за мной. Не бойтесь, я не стану вас склонять к тому, чего вы не хотите. — мрачная улыбка тронула его губы. Элизабет не верила ему. Но ей пришлось остаться. Она уже проиграла свою свободу. Но должна попытаться еще раз…. Луиза и Мэри говорили, что он милосерден к тем, кто проявляет послушание. Что ж, пора наступит на горло своей гордости, если она не собирается сгнить здесь заживо. Она была не в том положении, чтобы и дальше бравировать своим непреклонным характером. Девушка помнила слова отца о короле, о тех днях, когда он только начал править. Они звучали так: в мягких лапах льва скрываются беспощадные смертоносные когти.