Седьмой лимузин

Но волей-неволей они оба продолжали думать об Элио, особенно когда получили следующую телеграмму от Патрона:

ШАССИ КОРОЛЕВСКОГО ЛИМУЗИНА В РАБОТЕ ТЧК СЛЫШАЛ ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ПОСЕТИТЬ ЗАВОД ВЕСНОЙ 1928 С НЕБОЛЬШОЙ СЪЕМОЧНОЙ ГРУППОЙ ТЧК ЭЛИО ГОВОРИТ Я ПРИРОЖДЕННЫЙ АКТЕР ТЧК НО И ТЕРПЕЛИВЫЙ ОТЕЦ ТЧК ПОСКОРЕЕ ПРИШЛИТЕ ДЕТАЛИ ТЧК НЕ ПРИШЛЕТ ЛИ ФРОЙЛЯЙН КРАУС АВТОГРАФ ТЧК

Все участники съемочной группы благословляли Элио за успешное заступничество перед Бугатти. И на той же неделе с верхов студии, чуть ли не от самого Поммера, был спущен окончательный план съемок.

3 октября — 25 ноября. Работа в павильоне.

3–10 апреля. Съемки в Нюрнберге и окрестностях. Гран-при Германии.

17–24 апреля. Съемки в Ле Мане, Эльзас. Гран-при «Бугатти».

25–27 апреля. Вторая съемочная бригада в Молсхейме, шато Сен-Жан (объединяется с первой 1 мая).

1–8 мая. Последние съемки в Монте-Карло. Первый Гран-при Монако.

15 мая — 30 июня. Студия Нойбабельсберг. Монтаж, редактура, спецэффекты, прочее.

Строго говоря, пометка «прочее» беспокоила Гривена больше всего. Равно как и то, что Эрих не расщедрился бы на девятимесячный срок съемок только затем, чтобы дать Лили возможность как следует растопить автогонщицкий лед. Гривену было ясно, что речь идет об освоении новой для всех области, и что олицетворением этого факта является новый тиран съемочной группы, господин Шнеер из Отдела озвучания.

Первостатейный технократ, совершенно глухой к проблемам, с которыми сталкиваются его коллеги по работе, он с величайшим наслаждением объяснял, почему именно камеру следует заточить в стеклянную будку и что для пущей ясности барышне Краус и господину Фейдту следует произносить текст в молочный кувшин, телефонную трубку или цветочную вазу, но ни в коем случае не друг другу.

Возражать на такие глупости даже не стоило, их следовало просто пропускать мимо ушей. Гривен велел Топоркову приниматься за работу, тот покрыл камеры своего рода фланелевыми чехлами, чтобы дополнительно заглушить посторонние шумы. Но Гривену пришлось столкнуться с импровизацией еще в одной области. У него в сценарии имелся образ суровой домоправительницы, которая постоянно потчевала беспутную Лили перлами крестьянской мудрости. На эту роль уже определили некоего монстра, сущую бегемотицу, и вот, вопреки протестам господина Шнеера, Гривен разместил у нее на гигантской груди микрофон, превратив актрису тем самым в живое — и шагающее — орудие звукозаписи.

Проходили недели, и то, что поначалу казалось Шнееру категорически невозможным, стало превращаться в повседневную практику. Павильонные съемки были закончены строго в срок — к двадцать пятому ноября. Все происходило по расписанию. Включая хлопоты эльфов Патрона, трудящихся над созданием королевского лимузина.

Люсинда употребляла все больше пудры, скрывая синяки под глазами, но в остальном была в форме. И никогда не заговаривала об Элио. Возможно, ей это было и не нужно. Ведь ждать оставалось совсем недолго. До третьего апреля. Стоит им разбить свои шатры в Нюрнберге, и он уже окажется тут как тут.

Глава тридцать пятая

«Всю зиму Люсинда держала себя весьма замкнуто. Как правило, в компаньонки мне она определяла Лили. Ах, как надоело быть Вечно Обеспокоенным Возлюбленным! „Скажи, дорогая, о чем ты на самом деле думаешь?“ Подбирая к ней ключи, я перебрал всю связку. И в конце концов так ничего и не отпер. Я просто настраивал ее на эту чертову гонку».

В марте уже заметно потеплело, а в первую неделю апреля среди рассеянных облаков на небе засветило бледное солнышко, это были идеальные условия для камер Топоркова. Казалось, сама жизнь Гривена вышла сейчас на линию старта вместе с «Бугатти», Мерседесами и «Альфами», нетерпеливо дожидающимися начала гонок по Нюрнбергскому кольцу: дистанция четырнадцать, семнадцать миль, сто семьдесят два поворота, гонки проходят по бетонированному дну рва, окружающего город Нюрнберг с его средневековым замком.