Седьмой лимузин

Лежа в постели и наблюдая за ними обеими, я превратился во всеми забытого пятилетнего малыша. Не думаю, что когда-нибудь еще мне доводилось с такой силой ревновать — и так глубоко стыдиться своей ревности. Разумеется, Джилл имела полное право так обрадоваться Лоррен. Девичьи тайны; шанс исповедаться посторонней — во всяком случае, той, которая не является частью нынешней проблемы; да, у нее имелось и право, и причины, чтобы так себя вести.

Я подумал о нас четверых, включая Элио, и о — как это сформулировал Тед? — большой черной дыре, в которую он угодил. Я ощущал себя всеми покинутым, вышвырнутым из дома на стужу. В конце концов дамы, вспомнив о том, где они находятся, повернулись ко мне. Они держали друг друга под руку, как высокопоставленные посетительницы госпиталя для раненых.

— Алан, солнышко, — начала Лоррен. — Только не вздумай дуться! Представь себе, я проделала весь этот путь, чтобы повидаться с тобою.

Мы оба столько раз устраивали друг другу скандалы, что это поневоле стало второй натурой.

— Если речь обо мне, то смело можешь валить отсюда первым же рейсом. Обе можете валить!

Но даже в тот миг, когда я выкрикивал это, какая-то часть души, воспарив, наблюдала за мной с высоты. Ах ты, идиот, что это ты такое вытворяешь? Но я своего все-таки добился. Они обе ушли.

И лежа в больнице, и летя на самолете домой, и здесь, во время прогулок по пляжу, я мысленно репетировал всевозможные извинения. Но, насколько я могу судить по собственному опыту, холостые прогоны приносят мало пользы, в них отсутствует настоящая привязка к действительности. Труся по песку к дому, я успел сообразить, что все мои неотразимые заготовки не более чем жалкий вздор.

Джилл, глядя сверху вниз, стояла на крыльце.

— Привет! А что это там у тебя?

Она указала на мой бумажный пакет.

Грохоча пустыми жестянками, я прошел на автостоянку.

— Да так, всякая дрянь.

Джилл деланно улыбнулась. Морской воздух или некоторое время, проведенное наедине с собой, казалось, разогнали нависшие над нею тучи. Джилл выглядела и впрямь просветлевшей, хотя это и не означало, что с ней будет просто. Мы походили на двух подростков на танцплощадке: пуститься в пляс хочется обоим, но танцевать не умеет ни тот, ни другая.

Чтобы переломить собственную неуверенность, я приступил к всегдашним занятиям. Смыл из садового шланга песок, проверил, не стер ли ступни.

— Ах ты, черт! — Я измазался в дегте — и казалось, будто это пиявки, как в кинокартине «Королева Африки». — Присядь. Я сейчас.

Я пошел в гараж, вернулся с пемзой и мылом. Сидя на приступке, принялся соскребать с себя грязь.

— Только не начинай с того, что я не умею тебя развлекать!

Она рассмеялась.

— Ты пошел на поправку, Алан.

— Ты тоже.

Наши взгляды встретились. Кому начинать?

— Ладно, — в конце концов произнес я. — Как ты находишь жопу во человеческом образе, каковой я являюсь?

— Тебе не нужно извиняться…

— Разумеется, не нужно. Это ведь мое всегдашнее занятие: выгонять взашей старых друзей, доводить их до слез.

— Я хочу сказать, — кротко вступилась Джилл, — что мне понятно твое тогдашнее состояние.

— Ты просто невольно попала в самую гущу событий. Мы с Лоррен далеко не просто друг к другу относимся.

— Да нет. Я и сама вела себя как чудовище. — Ей стало зябко, она потерла плечи. Меж тем быстро темнело.

— Ты проголодалась?

— О Господи, ну конечно же.

— Проходи. — Я открыл раздвижную дверь. — Как насчет свинины по-китайски?

Джилл ничего не имела против моей китайской кухни. Свинина и фибы из ресторана Во Фонга плюс импровизированный салат с курятиной, который я на скорую руку сообразил из домашних припасов. «Джим Бим» с содовой и огонь в очаге.

О чем они говорили с Лоррен? Да так, обо всякой всячине.

(«Знаешь, Алан, она по-прежнему очень за тебя переживает». «К сожалению, кто-то некогда совершил великую ошибку, внушив ей, что она на редкость умная женщина».) Мы перешли к более насущным темам, но и это не принесло ничего хорошего. Нет, Элио никогда не заводил речи о ранчо или о целом поместье. («Можешь внести это обстоятельство в список вещей, которые он от меня утаивал».) Да, она видела полицейский портрет Гарри Стормгрина и, точь-в-точь как ее сын, не имеет ни малейшего представления о том, кем мог оказаться этот человек.

— Алан, — торжественно начала она, допивая виски. — Мне хочется внести ясность в… ну, сам понимаешь. — Джилл помахала в воздухе палочкой для еды, вид у нее сейчас был самый серьезный. — Только, пожалуйста, выслушай. Это для меня важно. С тех пор, как началась вся эта история, я стараюсь держаться молодцом. Нет, я не требую за это медали. Мне просто кажется, что мне — что всем нам — другого не остается. Значит, сперва был Элио, и я смирилась с этим, что бы оно на самом деле ни значило. Затем в разгар ужина зазвонил телефон, как гром среди ясного неба, и оказалось, что звонят из больницы и что мне надо прибыть к Теду, хотя не волнуйтесь, он уже вышел из критического состояния.

Она вытерла глаза салфеткой.