Седьмой округ

Тот скривился. Все, от мала до велика знали, что округ лабораторий изолирован уже многие годы и, понимая, что там оставались зараженные, не нужно было иметь богатое воображение, чтобы представить, что за экземпляры обитали там. Люди туда не совались. Только мутанты и то, лишь недавно, люди Дорна.

Но он согласно кивнул. Да это был выход. Не сказать, что судьба Зои, его сильно беспокоила, но это будет шагом великодушия с его стороны. Андре даже понравились его мысли о том, как он предоставит Зои шанс на выживание, если это можно так назвать. Грета была неблагодарной сукой, когда кричала ему, что он бездушная скотина…хм, кстати о Грете, Андрэ бросил короткий взгляд в сторону Зои, надо, наверное сказать, но не сейчас, нет, а то они обратно не вернутся. Старый прохвост даже, казалось, приосанился от осознания собственного великодушия.

Светало. Сегодня по гладкой поверхности моря плыл густой туман, но берег лабораторий уже был виден. Они очень близко. Каменистый, весь в круглых, черных камнях с кулак и больше. Белый, плотный как молоко туман совсем пропадая на берегу, оседал вниз и, обволакивая черные каменные кругляши создавал нереальный вид прибрежной линии.

— Прощай Зои, — сдавленный голос позади заставил нехотя повернуться. Ей было уже не до них. Охваченная какой-то волнительной, до слез знакомой аурой, что окутывала весь округ, округ ее детства, она словно погрузилась куда-то в новую совершенно другую среду, где вонючая ржавая лодка и оба курьера были абсолютно лишними. Она по колено в холодной воде, но это бодрило и прогнало всю усталость от бессонной ночи.

Они отплывали, тихий шум мотора удалялся, и бледное лицо Андрэ скоро должно пропасть в таком же бледном воздухе раннего сырого утра. Зои стоя на берегу зачарованно смотрела на исчезающих в дымке курьеров. Всклокоченный и уставший, Андрэ, вцепившись в поручень уставился на нее и странно хмурился. Его что-то тревожило, вон как кусает губы. Зои ждала…

— Ее больше нет, Зои…

Куда-то вниз ухнуло затрепетавшее, сбившееся с привычного хода, сердце и голову накрыла красная горячая волна ужаса. Безжизненный голос Андрэ, такой же бледный как и это утро, странное, все странное и она уже и не она.

— Андрэ…стой, старая сволочь, — Закричала Зои и сорвалась вперед за отплывающим судном, будто в попытке догнать курьеров. Слишком глубоко. Внутри ныло, кричало и металось то существо, что не боялось мутантов, кидалось в бойню с монстрами, а теперь, с пары слов догадавшись, о чем говорит старый курьер, хотело рвать волосы на себе.

Не успела…слишком долго ее не было. Андрэ сказал о ее матери. Что с ней случилось? Пауль? При облике мерзкого блондина возникшего перед глазами с шприцом в бледных пальцах нахлынула мощная волна ненависти и острого желания что-нибудь разорвать с треском, с хрустом и кровью. Много крови. Она сходила с ума. Сквозь шум в ушах услышала отчетливые слова Андрэ.

— Она давно была нездорова, просто тебе не говорила. — Помолчав добавил, слегка повысив голос, — так что тебе не за чем было возвращаться к людям, ты ничего там не найдешь, Зои…тебя там никто не ждет.

— Я вернусь Андрэ, — проскрипела Зои, и, заметив как тот вздрогнул, хрипло засмеялась, сама не узнавая свой смех сумасшедшей, — и если это ты виноват в ее смерти, я тебе глаза выдавлю, собственными руками…

— Прощай Зои.

— До встречи, старый ублюдок, — отвернулась, и уже не пытаясь заглушить рыдания, покачиваясь, поплелась по колено в холодной воде на берег.

Звук мотора потонул в молочной утренней дымке и ржавая посудина курьеров пропала из виду. Зои упала на четвереньки. Уткнувшись горячим лбом в холодный, влажный песок тихо подвывала словно раненное животное. Мать, память упрямо подсовывало картину последнего дня на большом континенте. Она с Витой уходит и Грета смотрит им вслед, с надеждой, спокойная и довольная, в последний раз.

По сырому, холодному белому песку уже ползла. Вдоль берега поплыли звуки тихого, наполненного безграничным страданием воя Зои, все зря…она не успела, слишком долго она тупила, разбираясь в самой себе и своих чувствах к Лексу.

— Дура! — Кулак глухо ударился о песчаную поверхность, — Тряпка, размазня…не успела. Все зря.

Перевернулась на спину, горячие слезы противно убегали по вискам в волосы. Высоко, в стремительно светлеющем небе равнодушно проплывали облака. Зои прикрыла веки, слабый, все еще прохладный и по-утреннему свежий ветер холодил горячую от нахлынувших чувств кожу.

Она не успела. Слишком поздно. Теперь, все вопросы отпали сами собой. Она не вернулась к своим, к матери, на этой мысли сухое рыдание, болезненно тягучее сорвалось с губ, и с Лексом ей не быть. Вот так. Теперь дилеммы нет. Ничего нет. Из нее словно разом вышли все желания, мотивы и вопросы. Пустая, абсолютно пустая внутри.

Зои смутно представляла, сколько провалялась на берегу. Благодаря довольно пасмурной погоде она умудрилась вырубиться и проспать некоторое время, проснулась от шума.