Седьмой от Адама

— Всем оставаться здесь. — Но дойдя до двери, он обернулся к Еноху: — А ты поедешь с нами.

4.7

На этот раз они мчались через весь город, не обращая внимания ни на светофоры, ни на дорожную разметку, поставив на крышу полицейскую мигалку и распугивая её свирепым воем и встречных, и попутных. На Выборгском шоссе, уже вырвавшись из Петербурга, водитель развил такую скорость, что Енох, любивший быструю езду, напрягся и стал незаметно шарить по сторонам, нащупывая ремень безопасности, которого не оказалось. И всё равно ехали долго. Километров через двадцать после Выборга «боксёр», до того молча сидевший рядом с Енохом на заднем сиденье, сказал водителю: «Где-то здесь, не гони». Тот немного сбавил скорость, и за очередным поворотом извилистого и щербатого шоссе они затормозили у группы из нескольких машин: полицейских, пожарных и одной кареты скорой помощи. В кювете возле дороги дымился обгорелый и смятый остов какой-то машины. От группы куривших рядом полицейских отделился старший, видимо знакомый Корнею капитан.

— Мчался под утро, как ненормальный. К границе, похоже, торопился. Ну, наш патрульный за ним погнался, а он ещё ходу прибавил. Вот и не удержал машину на повороте. Шоссе-то в это время влажное — роса… По номерам вычислили, что ваш, вот и позвонили.

— Он один в машине был? — спросил Корней.

— Вроде один. Никого больше не обнаружили, — уверенно ответил полицейский. — Вон, в скорой можете посмотреть, что от него осталось. Там и опознавать нечего.

— Что-то интересное в машине нашли?

— Вроде нет… Личные вещи — в Финляндию же человек собирался, должно быть, на выходные отдохнуть.. Да и от вещей-то тех ничего не осталось — выгорело ж всё дотла. Когда пожарные приехали, так и тушить нечего было, — осклабился полицейский.

— Мы покопаемся, — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Корней.

— Да пожалуйста, — махнул рукой капитан. — Следак уже всё сфоткал и запротоколировал. Все, что найдёте — ваше. — Ухмыльнулся он.

Корней кивнул «боксёру» и водителю. Те молча спустились в кювет и, нацепив рабочие перчатки, принялись ковыряться в ещё тлеющих остатках кузова. Вскоре водитель, который рылся в том, что когда-то было багажником, призывно замахал руками, но Корней спускаться не стал, а показал ему жестом, мол, неси сюда. Повозившись ещё, запыхавшийся водитель взобрался вверх по склону оврага и победно показал им свою находку — смятый обгоревший бронзовый фотообъектив с треснутыми и оплавленными стёклами. Енох аккуратно, двумя пальцами взял с перчатки ещё горячий остаток того, что когда-то было его камерой. Внимательно осмотрел и, повернувшись к Корнею, кивнул:

— Он.

Корней отшвырнул сигарету, сплюнул и развернулся к машине. Но дойти не успел. «Боксёр», продолжавший копаться в пепелище, вдруг тоже замахал руками и кинулся к ним.

— Смотрите. Вот… Ещё один…

Он держал в перемазанных пеплом ладонях такой же обгорелый и треснувший старинный объектив, как тот, что нашёл водитель. Енох так же осмотрел его со всех сторон и безразлично пожал плечами.

— Не знаю. Это не мой. От какого-то другого аппарата, но тоже очень старый. Таких давно не делают. В комиссионке, может, купил.

Корней, внимательно наблюдавший за его реакцией, ничего не сказал и молчал бы всю дорогу, если бы не частые звонки, на которые он отвечал односложно и резко. На въезде в город они попали в огромную пробку, разогнать её даже с помощью сирены не получалось — водителям просто некуда было деваться. Им пришлось объезжать по размокшей обочине, чуть не сползли в кювет, и когда наконец добрались до мазинского офиса, уже начинало смеркаться.

Оставшиеся там под надзором охранника, похоже, так и не двинулись за всё это время со своих мест и сидели в тех же позах, не шелохнувшись. Корней, видимо принявший по дороге какое-то решение, прошёл к хозяйскому креслу, закурил и кивнул Мазину:

— Могилу набери мне.

Тот, поначалу вздрогнув и задрожав, сообразил наконец, о чём речь, схватил сотовый телефон, быстро набрал номер и передал трубку Корнею.

— Костик, привет. Да, это я. Возвращаю тебе твоего эскулапа — мне он больше не нужен. Можешь лечиться дальше, если получится… — С той стороны, видимо, ответили что-то весёлое, Корней хмыкнул. — Ну, вроде того. Бывай. Свидимся ещё.

Он посидел ещё недолго, выкурил сигарету и пошёл из офиса, отпустив охранников и жестом показав Еноху, чтобы следовал за ним. На замерших на диванчике Макса и Матвея он так и не обратил внимания — для него они больше не существовали. В машине, пока ехали на Лиговку, к дому, где снимал квартиру Енох, Корней не сказал ни слова, и лишь когда машина затормозила у подъезда, не поворачиваясь к пассажиру, произнёс:

— Чую, что-то здесь не так, где-то ты меня развёл… но чёрт с тобой. Устал я этой мутной хернёй заниматься. Другие дела запустил. Но помни — ты мой должник. Если понадобишься — найду. — И, помолчав, добавил: — И чтоб завтра тебя здесь не было. Попадёшься — пеняй на себя.