Седьмой от Адама

— Оставьте, Енох. Я в курсе всего и знаком с несколькими вашими покупателями. Я понимаю, что цена за такую камеру много выше, чем за обычную, и не пожалею денег.

— Граф, дело не только в цене. Чтобы камера обладала чем-то ещё, должны сложиться вместе очень много различных и часто непредсказуемых факторов: фазы Луны и положение звёзд, арканы Таро, разные специальные, вплоть до рун, мелочи, которыми не хочу забивать вам голову, и, главное, дерево, из которого она сделана! Надо понимать, какую энергию оно в себе несёт! И даже при выполнении всех этих требований нет гарантии, что всё получится. Даже сделав всё правильно, можно получить камеру с совершенно непредсказуемыми свойствами. Это очень опасно.

Граф выслушал пылкую речь Еноха не мигая, затем полез под полу тяжёлого, дорогого и перепачканного понизу грязью дорожного плаща и вытащил небольшой пакет, завёрнутый в кусок бархата, с вышитой золотом монограммой. Аккуратно развернул. Две небольшие узкие дощечки поблёскивали на тёмно-синей ткани полированной желтоватой древесиной и в колеблющемся свете канделябров казались золотыми.

— Вот дерево. Встройте их в аппарат, сделайте всё правильно, и я щедро отблагодарю вас.

— Граф, я же объяснил вам: чтобы камера обладала какой-то силой, я должен знать, что за дерево, подобрать, если это вообще возможно, массу прочих необходимых составляющих и подгадать нужные фазы планет. Это непросто, а иногда и нереально, иногда нужных сочетаний приходится ждать годами. Что это за доски, откуда?

Граф какое-то время колебался, затем решился.

— Это куски, выпиленные из дерева, выросшего на могиле одного из моих предков: графа Влада Цепеша. Вы вряд ли о нём слышали.

Енох отдёрнул уже протянутую к дощечкам руку. Лицо его побледнело и покрылось мелкими капельками пота.

— Я знаю это имя, граф. Извините, но я не смогу сделать вам фотокамеру.

— Енох, я не постою за ценой! И никто ничего не будет знать. Это останется между нами.

— Граф, я прошу вас уйти. Я не буду делать эту работу, — Еноха уже трясло, и он боялся сорваться на крик. — Пожалуйста, граф. Мастерская уже закрыта.

Граф Дэнуц молча завернул дощечки в бархат. Не торопясь убрал их под плащ, и уже выходя, в дверях повернулся к Еноху.

— Вы слишком много себе позволяете, еврей. У вас будут серьёзные проблемы.

Дрожащими руками Енох запер дверь, задвинул тяжёлый засов, погасил свечи в мастерской и перешёл во внутреннюю комнату. Позвякивая горлышком графина о край бокала, он налил вина, залпом выпил и рухнул в кресло у едва теплившегося камина. Только сейчас до него стало доходить, чем может обернуться для него то, что он делает, и эта совершенно ненужная ему известность. Граф Влад Цепеш — ещё бы ему не знать это имя. Графом Дракулой, дьяволом звали его в Трансильвании, и, несмотря на то что вся эта история случилась давным-давно, имя это до сих пор в тех краях произносят шёпотом и с ужасом.

Бежать, бежать нужно отсюда. Скрыться там, где его не знают, отсидеться, пока забудут, сменить имя. Но как бросить мастерскую, где всё налажено, пока не сделана главная работа — важнейшая фотокамера в его жизни?

5.2

Метод его работы был чисто алхимический, да и был он по большому счёту алхимиком-самоучкой. Как алхимики Средневековья смешивали в своих колбах и ретортах всё подряд, надеясь экспериментальным путём нащупать формулу философского камня, так и он создавал свои камеры по наитию, сначала из того, что было под рукой, а позже находя всё более и более замысловатые, а подчас и уникальные материалы. Потом он стал комбинировать и совмещать изготовление камер со всеми известными ему магическими практиками. Вот только предсказать, что именно смогут его аппараты, какими чудесными или, напротив, страшными способностями будут обладать его создания, он не мог — это, как правило, становилось понятным только со временем.

Иногда попадались приятные и даже смешные заказчики. Страстно влюблённый юноша из старинного, но обедневшего рода умолил Еноха сделать фотокамеру, которая влюбит в него предмет его страсти, до сих пор остававшийся к нему безразличным. Гарантий несчастному влюблённому Енох, конечно, никаких не дал, но искренне постарался, сделав не задорого тому фотокамеру из земляничного дерева, сбрасывающего ежегодно кору и считающегося деревом любви, встроив туда на всякий случай две дощечки из кипариса для придания парню неистощимой мужской силы. Сделал всё как положено: под знаком Венеры, использовав шестой аркан Таро — «Двое», знак тяготения друг к другу. Поискал ещё в магических книгах и добавил две тоненькие полоски боярышника — символа плотской любви, вырезав на них руны «Турисаз» и «Одал». Про себя Енох рассудил, что если уж молодому влюблённому удастся уговорить девицу на фотосъёмку, то и остальное у него должно получиться. И ведь сработало! Приглашения на свадьбу он, правда, не получил — не будут же наследники древних и благородных баварских родов приглашать на свадьбу мастерового еврея, — но благодарственное письмо и фотографию молодожёны ему прислали.