Седьмой Совершенный

— Куда уехала?

— Домой.

— Так вот почему мне такой сон приснился, — поразмыслив, сказал Ахмад Башир, — наверное, перепутали, пойду еще посплю, может теперь мою, покажут.

— Когда Имрана выпустят? — спросила Анна.

— Скоро, — отозвался из комнаты Ахмад Башир, — может уже выпустили.

— Я пойду к Мунису, — сказала Анна отцу.

Между тем дело обстояло вовсе не так просто, как это представлялось одурманенному вином сознанию Ахмад Башира. Хотя предпосылки к благоприятному исходу были, и очень веские. Иосиф бен Пинхус оказался тем самым евреем-финансистом, который с подачи Ибн ал-Фурата внес в казну один миллион динаров и взял взамен на откуп налоги с Вавилонии. Но Иосиф бен Пинхус не был бы иудеем, если бы воспользовался первой мыслью, которая приходит в голову в такой ситуации. Ал-Фурат сидел в тюрьме. С одной стороны это было на руку финансисту, так как избавляла от необходимости выплачивать ему комиссионные, но с другой лишало возможности действовать через вазира. Обращаться к халифу лично с подобной просьбой было рискованно, так как любая власть обладает одной общей особенностью. Она не любит возвращать долги и пользуется для этого любыми методами. Бен Пинхуса могли обвинить в пособничестве и арестовать. Этим халиф решил бы сразу две проблемы избавился от кредитора и конфисковал состояние финансиста.

— Я сделал все, что мог, — раздраженно сказал Мунис, — теперь изменить, что-либо не в моих силах. Он отказался выйти.

— Разве нельзя было отпустить всех, — с горечью спросила Анна?

— В этом случае мне пришлось бы самому сесть в тюрьму и умереть за него. Ты можешь угрожать мне разоблачением сколько угодно, но я ничего не могу сделать.

— Жаль, — сказала Анна.

Она вернулась домой. Оставалась надежда на обещание Ахмад Башира. Но того дома не оказалось, Ибн Лайс объяснил, что он ушел узнать насчет Имрана.

— Отдохни, — сказал он дочери.

— Пожалуй, — согласилась Анна, — я полежу немного, ноги не держат.

Она легла. Когда Ибн Лайс, через несколько минут, заглянул в ее комнату, она спала, держась руками за живот.

— В свое время я оказал ал-Муктадиру услугу, — пояснил Иосиф бен Пинхус Ахмад Баширу, — и если бы речь шла о воре-насильнике или убийце, я бы мог обратиться с просьбой, но твой приятель, оказывается, поднял восстание, то есть угрожал безопасности самого халифа. Все это значительно усложняет дело. При власти ал-Муктадира Имран должен быть непременно казнен. Благополучие одного обусловлено смертью другого. Что бы спасти его от смерти надо свергнуть нынешнего халифа, что, как вы понимаете не в моих силах или… — Финансист сделал паузу, чтобы перевести дух.

— Или что? — нетерпеливо спросил Ахмад Башир.

— …Или казнить его так, чтобы он остался жив.

— Вот как, — озадаченно произнес Ахмад Башир.

— Существует правило, подобного рода преступников после казни привязывают на несколько дней к позорному столбу в назидание людям, и даже ставят возле него стражу, чтобы родственники не украли тело. Ну, со стражей я думаю, вы справитесь, обычно охраняют два человека, я могу дать вам помощников.

— Хорошо, — сказал Ахмад Башир, — помощники не помешают, в последнее время я себя неважно чувствую, старею, наверное. А, как выглядит казнь?

— Казнь, кстати говоря, состоится сегодня ночью, способов много, но поскольку преступнику предстоит еще после смерти быть распятым на позорном столбе, ему сохранят все части тела. Например, ему могут раздавить мошонку…

Ахмад Башир страдальчески поморщился.

— …Или выпустят из него кровь. Но это уже моя забота. Я сделаю все возможное, чтобы ему дали яд, но в чаше вместо яда будет обыкновенная вода, или, скажем, вино…

— Лучше вино, — сказал Ахмад Башир — он выпить любит.

— … Но перед этим он проглотит облатку некоего индийского снадобья, после чего будет бездыханным, как мертвец, в течение суток.

— Хорошо бы все получилось, — вздохнул Ахмад Башир, сколько я должен за это заплатить?

— Пустяки, на подкуп тюремного врача, надзирателей — триста динаров. Но снадобье заключенному должен передать человек, которому он доверяет кто-то из вас, вы понимаете, чтобы он согласился проглотить облатки, незнакомому он может не поверить. Вас проведут к нему.

Вернувшись в дом Ибн Лайса, Ахмад Башир разбудил Анну, и сказал:

— Кто-то из нас должен пойти в тюрьму и передать ему лекарство от смерти. Я подумал, что может быть, ты захочешь это сделать?

— Хочу, — сказала Анна, — но не пойду. Иди ты.

Ахмад Башира провели в тюрьму перед самым заходом солнца. В камере Имрана было совсем темно, но лицо заключенного выделялось своей бледностью. Ахмад Башир схватил его за руку и вложил в ладонь облатку со словами: «Проглоти это после моего ухода».

— Это ты? — спросил Имран.

— Я, — ответил Ахмад Башир, — ты заснешь, а когда проснешься, будешь на свободе.

— А мои люди, что будет с ними?

— С ними все хорошо, — соврал Ахмад Башир — их пошлют на каторгу.

— Пустое это все, — сказал Имран, не отпуская руку Ахмад Башира, — я все равно не умру, потому что человеческая душа бессмертна.