Седьмой Совершенный

Сахиб аш-шурта свернул письмо, поправил на себе расшитый синими птицами халат, влез в свободные мягкие туфли с загнутыми носами и вышел из гарема. Али, бросив взгляд на голые ноги рабыни, последовал за ним.

— Где мухтасиб? — спросил хозяин.

— Пошел к себе, господин.

Сахиб аш-шурта быстрым шагом пересек внутренний дворик, отделяющий его дом от служебных помещений полиции. В приемном покое за столом сидел дежурный инспектор, который при виде начальника поднялся.

— А, это ты Бахтияр, — сказал начальник.

— Я, раис — ответил инспектор.

— Кто принес письмо?

— Он сейчас в комнате посетителей, сказал, что должен срочно видеть сахиб аш-шурта, показал мне печать. Поэтому я решился потревожить вас, раис.

— Ничего, ты правильно поступил. Проводи его в темную комнату и прикажи подать туда каких-либо фруктов, вина, воды со льдом.

— Слушаюсь, раис, — инспектор хлопнул два раза в ладоши, подзывая одного из гуламов, стоящих за дверью.

Сахиб аш-шурта прошел в комнату без окон, предназначенную для секретных разговоров: устланный циновками пол, низенький кривоногий столик с разбросанными вокруг мутакка,[8] обшитыми с торцов бахромой. Несмотря на овладевавшее им беспокойство, сахиб аш-шурта все же не преминул отметить пользу того, что дежурным инспектором оказался именно Бахтияр, самый смышленый. Если бы все были такими как Бахтияр.

Мухтасиб привел посетителя, мужчину среднего возраста, худощавого, одетого в кабу,[9] в головную повязку. Посетитель прижал ладонь к груди и слегка наклонил голову, приветствуя таким образом. Сахиб аш-шурта ответил.

— Меня зовут Абу-л-Хасан, — сказал мужчина. — Я состою при канцелярии халифа в Багдаде в должности катиба по особым поручениям — диван тайной службы.

— Мое имя Ахмад Башир, — заявил сахиб аш-шурта, — начальник полиции этого города. Рад приветствовать посланца эмира верующих.

Дабир[10] улыбнулся и полез за пазуху. Ахмат Башир напрягся, вполне мог появиться еще один пакет — фирман о снятии начальника с должности. На его совести были кое-какие делишки, самым опасным было присвоение части налоговых поступлений в Бейт-ал-маль.[11] Сахиб аш-шурта отвечал за доставку денег в Кайруан. Правда, было это в прошлом году. С верблюда упал ящик с деньгами, и часть золота просыпалась. Собрали сколько смогли, а остальное, примерно половину, найти не удалось.

Тревоги своей начальник не выдал, улыбнулся в ответ. Абу-л-Хасан достал платок, вытер лицо и шею. Улыбка начальника стала добрее.

— Жарко очень, — сказал дабир и стал обмахиваться платком.

— Да вы садитесь, — предложил Ахмад Башир, — сейчас принесут прохладительных напитков.

Дабир поблагодарил и, сняв сандалии, сел у столика, скрестив ноги.

— Чем могу быть полезен? — следуя его примеру, сказал Ахмад Башир.

— В вашем округе участились волнения крестьян.

— Да это было, но я уже навел порядок. Подробный отчет об этом отправлен в Кайруан, копия нашему правителю.

— Я читал ваш отчет. Вы пишете, что виной этому стали непомерные налоги, что крестьяне не заинтересованы в своей работе.

— Именно. Посудите сами, мутакаббиль[12] раньше получал жалование из казны независимо от собранного хараджа,[13] а теперь они получают жалование в виде доли от собранной ими суммы налога. Какой умник до этого додумался? Теперь сборщик налогов все время увеличивает харадж, тем самым, увеличивая свою долю. Крестьяне ропщут, дошло до того, что им не остается даже на пропитание.

Появился слуга с подносом в руках. Молча поставил на стол блюдо с фруктами, два наполненных до краев кувшина, две чаши и, поклонившись, удалился.

— Вы хорошо разбираетесь в налоговой системе, — заметил дабир.

Сахиб аш-шурта внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, что стоит за этим замечанием — хвала или издевка. Он не знал, как себя вести с посланцем эмира верующих. Власть халифа была сродни власти Аллаха, то есть теоретически она существовала, простираясь далеко за пределы Аравийского полуострова, но практически ее не было. В первую очередь сахиб аш-шурта подчинялся правителю Сиджильмасы,[14] над которым возвышались Аглабиды,[15] чья династия правила в Кайруане, подчинив себе окрестные земли и лишь номинально признавая власть халифа.

— Но у меня другие сведения, — продолжал чиновник из Багдада. Волнения начинаются с того, что в селениях появляются даи, проповедники исмаилитов и тайно сообщают людям о том, что власть Аббасидов от дьявола, и что махди[16] уже пришел, но открыться он не может, потому что не все в него уверовали. Мол, махди наполнит землю справедливостью. Что вы скажете на это?

— То, о чем сообщал я, совсем не исключает того, что известно вам, ответил сахиб аш-шурта.

— Но вы об этом не сообщали.

— Я стараюсь доносить о сделанной работе, а не о своих планах.

— Это похвально, — сказал Абу-л-Хасан, — некоторые из чиновников докладывают о своих планах, как о факте случившемся. Что вы делаете для пресечения деятельности еретиков? Поймали хоть кого-нибудь?

— Увы.

— Почему же?