Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

Фактор второй. Исламский или тюркский, или исламо-тюркский. В геополитике всегда приходится выбирать наименьшее из двух зол. Этим она отличается от прекраснодушных разговоров на интеллигентских кухнях. Поставка оружия в Афганистан — это зло? Безусловно. А прекращение этих поставок? Еще большее зло в том случае, если за этим последует исламский пожар на юге СССР, а то и в центре России. В любом случае с юга уже начинает «припекать», и, между прочим, вполне ощутимо.

Фактор третий. Кавказский. Получен мощный толчок к эскалации северокавказской и закавказской напряженности. Возникла новая геополитическая «воронка». Эксперты не исключают, что в ближайшее время (год, максимум — два) в эту «воронку» окажется втянут весь ближневосточный мир, включая Иран, Турцию и Ирак.

Не исключены конфронтации между Ираном и Турцией по поводу армяно-азербайджанских военных конфликтов, причем Иран в этом случае может оказаться на стороне своего давнего противника — Армении, а Турция — на стороне Азербайджана.

Фактор четвертый. «Балканский». Югославский вопрос, напрямую увязываемый экспертами с теми геополитическими сдвигами, которые вызвало разрушение СССР, по сути, развязывает «Балканский мешок». Эксперты считают, что эта «развязка» обнажила углубление американо-европейских противоречий, что станет, по-видимому, новым суперфактором, определяющим геополитику на все ближайшее десятилетие.

Вопрос об Украине впрямую примыкает в плане геополитическом к тому, что мы привыкли называть проблемой становления «Срединной Европы». Прогерманская ориентация Украины, по всей видимости, останется исторически неизменной. Что же означают в этом случае претензии Украины на Черноморский флот?

Фактор пятый. «Балтийский», в котором собственные вопросы Прибалтики, как это ни парадоксально звучит, сами по себе сегодня никого не интересуют. Вопрос — в ориентации Балтийских государств, в типе их интеграции в поле чьих-либо политических интересов. На первый план выдвигаются в связи с этим проблемы Кенигсберга и Восточной Пруссии, Карелии, угро-финский вопрос, вопрос о статусе Санкт-Петербурга. В этом плане геополитический контекст достаточно определен. Однако и наша пресса, и политики, пришедшие к власти, почему-то не торопятся рассмотреть этот узел проблем — геополитически, т. е. под углом «традиционных» (!) российских геополитических интересов.

Фактор шестой. Мировым сообществом осознана принципиальная нереформируемость советской экономики либеральными методами и масштаб затруднений, связанных с осуществлением после путча модернизационных проектов. Мы говорили об этом неоднократно. Сегодня это понимают уже многие интеллектуалы Востока и Запада, в том числе и лидеры международных организаций.

Фактор седьмой. Негативные сдвиги в общемировой финансово-экономической ситуации, дальнейшее развитие которой приведет к тому, что «им» вскоре будет окончательно не до нас.

Фактор восьмой. Стремительный рост сепаратистских тенденций в самых различных регионах земного шара, находящихся далеко за пределами СССР.

Пример на уровне парадокса — это Шотландия. Опрос в преддверии выборов. Результаты: консерваторы получают 15%, лейбористы — порядка 35%, все остальное отдано движениям с националистической ориентацией, напрямую требующим отделения Шотландии от Великобритании. Причем шотландские лейбористы тоже требуют такого резкого усиления шотландского самоуправления, которое почти равносильно отделению Шотландии. Вновь оговоримся — речь идет именно о парадоксе, политическом курьезе. Но — знаменательном.

Однако обострения в традиционных «горячих точках» — это уже не курьез, а политическая реальность — Северная Ирландия, каталонцы и баски, Валлония, Южный Тироль, Хорватия…

Рассматривая все это в совокупности, как системный процесс, мы вновь констатируем, что речь идет о последовательном выполнении той стратегической установки, которая всегда была нацелена на создание «Срединной Европы», которая всегда строила свою политику на противостоянии двум супердержавам — СССР и США, как «ялтинским хищникам».

Хорватско-сербский конфликт не имеет иной цели, кроме как обеспечить выход к теплым морям европейского гиганта — объединенной Германии. Модель объединенной Европы, по Тэтчер, можно считать уже принадлежащей истории. На повестке дня только «Срединная Европа» под руководством германских народов. Таким образом, мы движемся в сторону становления новых супердержав, которые способны разрешить свои новые геополитические противоречия лишь в ходе третьей мировой войны. Это — первый сценарий снятия новых геополитических антагонистических противоречий, порожденных распадом СССР.

Вторым сценарием является снятие демократических режимов в Западной Европе под воздействием нестабильности и «варваризации» народов, проживающих на территории бывшего СССР. Как бы мы ни называли этот новый мировой порядок, нетрудно убедиться в том, что он будет далек от демократии, и крайне трудно предположить, что он будет основан на полной гегемонии США.