Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

Если раньше считалось хорошим тоном иронизировать по поводу подобных мрачных прогнозов, то сегодня контуры катастрофы слишком явственно выступают из-под покровов лживых слов и пустых обещаний, чтобы можно было это игнорировать. Наша жизнь предрасполагает к серьезному тону. Шутить сегодня по поводу торговли страхом — просто грешно.

Итак, перед нами два пути: «фундаментализм и иже с ним», то есть путь махровой реакции, — или же… гибель. Из такой альтернативы, естественно, будет выбран путь реакции. И нельзя упрекать за это народ, нельзя фыркать по поводу незрелых форм становления национального самосознания «в двух миллиметрах от гибели». Нужно понимать, что единственное лекарство от реакции — это третий путь, лежащий между гибелью и реакцией. Такой путь, который увяжет российский и евразийский традиционализм с перспективами гуманитарного развития всего человечества.

Мировым вкладом России, той идеей, которая объединяла евразийские народы, стержнем той идентичности, которая сформировала культурно-историческое поле на шестой части земного шара, была идея фундаментального гуманизма, или теизма. Суть ее состоит в том, что «тайна бытия человеческого не только в том, чтобы жить, но и в том, для чего жить». Эта, сформулированная Достоевским, идея, согласно которой ключевым, в понимании своей идентичности, является сакральное, эгрегориальное, иначе говоря, фундаментально-гуманистическое измерение человеческого бытия. Все это в какой-то мере определяется понятием «духовность», хотя мы считаем, что в той ситуации, которая сегодня сложилась, мало говорить о духовности, а надо доопределять, расставляя точки над «i». Россия всей своей историей заявляет, что она ни на какие компромиссы в вопросах о высшем смысле — не пойдет. Либо человек, личность человеческая обладает высшим планом и является священным, причем священное это находится по ту сторону эстетического волюнтаризма отдельной личности, коренится в какой-то фундаментальной реальности, пусть и по ту сторону этой жизни, пусть и где-то там, далеко от нас, но в реальности несомненной и высшей… Либо… либо человек лишь игрушка стихийных сил, и тогда Россия отказывается жить, уходит в разрушение, которое есть не что иное, как скрытая форма тяги к новой жизни, как вера в то, что где-то там, на дне, она будет спасена, получит весть и обретет новый смысл.

Мы можем проследить все хитросплетения такого теизма в российской истории. И можем со всей определенностью сказать сегодня, что вопреки научному атеизму, преподававшемуся во всех учебных заведениях бывшего СССР, идеей, объединявшей народы, был именно теизм, идея высокого человеческого измерения, идея высшей собственности.

Предположим, что она имела ложные связи с другими идеями, а точнее, что она изначально была отключена, причем сознательно, от тех связей, которые могли бы способствовать иному течению российской и евразийской истории. Что ж, самое время сегодня эти связи менять и углублять суть тех фундаментальных констант, которые представляют стержень евразийской идентичности, российской идентичности, то своеобразие, которое могло бы быть опорой для народов Евразии и которое могло бы очень многое дать человечеству. Но вместо этого именно этот узел подвергается наиболее массированным атакам. Зачем? Не для того ли, чтобы лишить народы Евразии объединяющей их идеи? Той идеи, с которой они уже срослись за несколько столетий?