Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

Четвертое — психо-духовная практика раньше или позже позволяет личности этого уровня сделать контакт повторяемым и тем самым перевести вопрос о качестве его из сферы бесплодных рефлексий в конкретную практику. Результатом становится способность различать различные фазы контакта, способность к отделению Света от Тьмы. А то, что Свет замещается Тьмой при любом, даже очень сильном, контакте, утверждается и подтверждается практикой всех школ — православной и католической, суфийской и тибетской, оккультной и парапсихологической.

Пятое — это способность удерживать «первоначальный объект», противостоять замещению. Тот Свет, который являет собой суть первого объекта и который начинает вытесняться Тьмой, на данном этапе может быть удержан, а значит, мы открываем дорогу продуктивному диалогу с теми силами, с теми реальностями, которые и были целью прорыва.

Шестое — этот продуктивный диалог ведет к самовозрастанию личности, к наделению ее высшей собственностью иного содержания, нежели это было до прорыва.

Седьмое — это новое содержание вызывает новое томление духа, ощущение новых мистических горизонтов — более высоких сущностей и иных энергий. А это значит, что на следующем шаге возникнет новый прорыв, новый этап восхождения личности к своим эгрегориальным полям, к своим трансцендентным, но объективным и незыблемым ценностям, к своим святыням.

И если в гностицизме такая святыня оказывается слабой и бессильной, хотя и не перестает быть святыней, то в мистическом прагматизме диалог со святыней обретает иной характер. И пусть проблема теодицеи остается неразрешимой. Подобный реальный опыт содержит сознание безусловной мощи святыни, сознание ее верховенства и ее всемогущества.

Личности открывается высший, или глубинный, мир, мир святыни. При этом личность не предполагает, а знает о наличии святыни, и, не впадая в наивный оптимизм, она вместе с тем ощущает за счет этого себя способной не только бороться без веры в успех, но и отстоять обретенные ею смыслы, цели и ценности.

Часть 8. Мистические гарантии или?.. эсхатологические альтернативы

Подобного рода опыт ставит перед личностью фундаментальную этико-мистическую проблему, а именно проблему конца света. Ведь если вдуматься, то «конец истории» Фукуямы представляет собой не что иное, как светский вариант глобальной эсхатологии, профанирующий действительный объем проблемы и тем самым не дающий возможности решать ее достаточно продуктивно.

А проблема эта относится к числу ключевых, поскольку актуальность глобальных исследований сегодня не вызывает сомнений. А из всех типов исследований именно те, которые связаны с вопросом о ценностях, на наш взгляд, являются основными. Человечеству в XXI веке угрожают различные беды. Сюда входит и дефицит ресурсов, и демографическая проблема, и все проблемы, связанные с необходимостью переходить к новому типу цивилизации, и комплекс вопросов, связанных с планетарным климатом.

Но все это меркнет в сравнении с вопросом о ценностях. Дело в том, что новый мобилизационный проект, в рамках которого только и могут быть решены все эти проблемы, будет носить безусловно планетарный характер. Речь пойдет о мобилизации всех ресурсов, не только материальных, но прежде всего — духовных. Это невозможно вне отказа от комфорта, как парадигмы нашей сегодняшней цивилизации. Это невозможно без ухода от религии комфорта, то есть без нового религиозного ренессанса.

Выжить — нельзя, можно лишь начать жить по-новому. А жить по-новому означает в немалой степени — заменить представление о качестве жизни, перенеся акцент с комфорта на другие ее аспекты. Это станет тяжелейшей проблемой для всех цивилизаций земного шара, и мы не исключаем, что трагический разлад жизни, имеющий сегодня место в нашей стране, есть лишь провозвестник такого же трагического разлада, но неизмеримо большего масштаба и интенсивности. И в этом амбивалентность того знака, который ниспослан России в качестве знака Большой Беды. «Все прекрасное так же трудно, как и редко», — сказано Спинозой в последней фразе его «Этики». Опыты зла показали, что власть его небеспредельна, хотя и огромна. И как бы ни страшна была статистика, она тем не менее говорит, что даже в крайних ситуациях, даже в концлагерях тоталитарных режимов человек способен остаться человеком, если он обладает действительной свободой духа, действительной полнотой бытия, если он способен мобилизовать себя, преодолевая пытку временем, пытку деперсонализации, преодолевая духовный упадок и регрессию.