Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

Эта пронафталиненная чушь, преподававшаяся советским мэнээсам, вызывала смех даже у тех, кто был вынужден преподавать им подобную ахинею. И уж тем более у людей, профессионально занятых этой проблемой. Но парадокс, видимо, заключается в том, что приход мэнээсов к власти вызвал ренессанс марксистской идеологии, причем в наихудшем ее исполнении. Такой вульгарный материализм сегодня нигде в мире не исповедуется никем из представителей властной и концептуальной элиты. Единственное место, где эти воззрения выдаются чуть ли не за истину в последней инстанции, — это наша Демократическая Россия. Здесь — последний оплот материализма, здесь нас призывают «не изобретать велосипед», с чем мы, естественно, соглашаемся. Оговорив лишь право уточнить этот красивый призыв и понять, что являет собой этот «велосипед», который не следует изобретать заново. И когда оказывается, что речь идет лишь о вывернутом наизнанку учебнике обществоведения для советского втуза, — нам становится смешно и грустно одновременно. Смешно — потому что нам предлагают закрепить в сознании общества всю самую примитивную часть марксистской аксиоматики, слегка изменив знаки и немного переставив акценты. Таким образом, именно наши противники окончательно закрепляют идеологию, официально ими осуждаемую, в качестве своего пятиколесного велосипеда с тремя рулями и без седла. Грустно же становится оттого, что подобный гибрид предлагается в качестве официальной доктрины великого государства. Великого ли? Считают ли сегодняшние властители свое государство великим? Если «нет» — пусть честно скажут об этом и не пытаются называть себя преемниками Петра Великого и Столыпина. Если «да» — пусть объяснят, каким образом и на каких легитимных основаниях Россия вдавливается в пространство РСФСР? Каким образом в этих фиктивных границах может быть удержан процесс нового государственного строительства? А ведь теперь уже этот процесс неизбежен. Ибо государство не создается тремя, шестью или двенадцатью подписями. Оно строится теми методами, которые в конце прошлого века подробно описал создатель Великой Германской империи прусской нации. А может быть, патриотизм понимается нашими оппонентами как эскалация процесса распада? С выделениями из состава России всех автономий и большинства регионов и лишением лишь одной нации права на свое государство! Или же с созданием для этой нации резервации особого типа? В самом деле, ведь на подходе уже и бредовая идея республики Русь, выращенная в британской пробирке и выдаваемая за последнее слово русского национализма — КЕМ И РАДИ ЧЕГО? И на подходе, далее, такая «паспортизация российской территории», при которой «колбаса» республики Русь замещается решетом, где количество и суммарная площадь «дыр» резко превышают собственно российское геополитическое пространство. Совершенно очевидно, что ни в колбасе, ни в решете русский этнос жить не сможет и что «это» и создано не для жизни, а для вымирания, под видом шанса на выживание. Но если этнос жив, а он жив, утверждаем мы, он ответит «иррадентизмом» — то есть жесткой борьбой за свое воссоединение. Вот тогда-то многие кошмары ночей наших сегодняшних обличителей «коричнево-красной чумы» станут детским лепетом. Но обвинять в этом им придется себя, и только себя. И вряд ли их кто-то поблагодарит за подобный подарок. Вряд ли — поскольку в этих условиях никто не сможет ничего извлечь с Евразийского континента. Вряд ли — поскольку этот процесс сломает не только все планы всех игроков, но и круто повернет ход истории.