Седьмой свиток

Больше никто из них не говорил, двигаясь по коридору вслед за Ханситом, пока перед ними не появился мост через темные воды стока.

— Устройство крайне примитивное, — пробормотал Нахут, у которого страх наконец начал уступать место профессиональному интересу. — Не похоже ни на одно из египетских захоронений, которые мне приходилось инспектировать. Думаю, нас могли ввести в заблуждение. Возможно, это местные эфиопские разработки.

— Ты судишь преждевременно, — предостерег археолога фон Шиллер. — Подожди, пока мы не увидим все, что этот человек собирается показать.

Немец выпрямился, положив руку на плечо Ханситу, и таким образом перешел воду по наплавному мосту из баобаба. Ступив на противоположный берег, он вздохнул с облегчением. Теперь они двинулись по идущему вверх коридору и миновали отметку максимального уровня воды.

Вскоре кладка стен изменилась — камни стали плотно подогнанными друг к другу и выделанными. Это не ускользнуло от внимания Нахута.

— Ага! Поначалу я разочаровался, думал, что нас одурачили, но теперь ясно видно египетское влияние.

Они дошли до площадки перед разрушенной галереей, на которой стоял генератор. К этому времени фон Шиллер и Нахут тяжело пыхтели от усталости и тряслись от нетерпения.

— Выглядит все более многообещающе. Это вполне может оказаться царским захоронением! — выдохнул Нахут.

Фон Шиллер указал на снятые печати — те лежали у стены, где их оставили Николас и Ройан. Нахут нагнулся и изучил их. Его голос задрожал от восторга:

— Царский герб Мамоса и печать писца Таиты! — Египтянин снизу вверх взглянул на миллиардера сияющими глазами. — Сомнений больше нет. Я привел вас к гробнице, как обещал!

Несколько секунд фон Шиллер молча смотрел на Гуддаби, потеряв дар речи от такого открытого бахвальства. Потом презрительно фыркнул и повернулся к открытому проходу в длинную галерею.

— Да здесь все обрушено! — в ужасе рявкнул он. — Гробницу завалило!

— Нет-нет, — заверил его Хансит. — Пойдемте. Там будет еще один коридор.

По пути через руины обвала эфиоп рассказал им на своем скверном английском, как рухнула крыша галереи и как он, Хансит, нашел настоящий вход в гробницу под обломками.

Нахут останавливался на каждом шагу, подбирая и рассматривая с восхищением куски расписанных панелей, на которых еще что-то сохранилось.

— Это, должно быть, было великолепно. Классическая фреска высокого стиля…

— Есть много другого показать вам. Сильно много, — обещал Хансит, и фон Шиллер рявкнул на Нахута:

— Брось эти обломки! У нас мало времени. Нам надо спешить прямиком в гробницу.

Хансит провел их по тайной лестнице к лабиринту, а потом — по его многочисленным переходам и поворотам — на самый нижний уровень.

— Как только Харпер и его женщина смогли здесь сориентироваться? — подивился фон Шиллер. — Ну и кроличья нора!

— Смотрите, еще одна потайная лестница! — Нахут был поражен и полон восторга.

Они спустились в бывшую газовую ловушку, где стояли ряды амфор, никем не потревоженные за тысячи лет, а потом вскарабкались по последнему лестничному пролету ко входу в погребальную аркаду.

Теперь уже оба замерли, потрясенные красотой фресок и великолепием статуй богов, охранявших ниши. Немец и египтянин стояли бок о бок, не в силах издать ни звука, с благоговением озираясь по сторонам.

— Я даже не представлял ничего подобного, — прошептал фон Шиллер. — Это превосходит самые смелые надежды!

— Углубления по сторонам коридора набиты сокровищами. — Хансит указал вдоль аркады. — Там такие вещи, о которых вы и не мечтали. Харпер мало что забрал с собой, только несколько ящиков. Он оставил горы всего, много сундуков.

— Где саркофаг? Где мумия, которая здесь была погребена? — спросил фон Шиллер.

— Харпер отдал ее, прямо с золотым гробом, нашему аббату. Они унесли мощи в монастырь.

— Ничего, скоро Ного добудет их для нас. Не стоит об этом волноваться, герр фон Шиллер, — утешил немца Нахут.

Они двинулись вперед одновременно, как будто слова Гуддаби разрушили чары, державшие их на месте. Сначала они шли медленно, потом припустили бегом. Фон Шиллер ворвался в ближайший альков на своих плохо сгибающихся ногах — и захихикал, как ребенок, который обнаружил рождественским утром под елкой груду коробок с подарками.

— С ума сойти!

Немец стащил на пол один из кедровых сундуков и трясущимися пальцами сорвал с него крышку. При виде содержимого он на миг потерял дар речи. Потом согнулся над сундуком и тихо зарыдал от переполнявших его чувств.

Николас полагал, что люди Ного наверняка будут добираться до заводи Таиты по краю каньона, а значит, ему удастся незаметно пройти вверх по течению обводного канала до самой плотины. Поэтому он не предпринял никаких предосторожностей на случай столкновений с врагом — разве что останавливался каждые несколько минут и прислушивался. Харпер знал, что времени мало. Нельзя рассчитывать, что остальные будут бесконечно ждать у плотов, подвергая себя опасности из-за его причуд.