Седьмой выстрел

Но, окинув взглядом середину комнаты, мы осознали, насколько обманчиво оставляемое ею впечатление безмятежности. В высоком чёрном кресле из потрескавшейся кожи сидел человек. Грудью он навалился на стол. Его окровавленная голова сверкала точно рубин, отражавший огонь камелька. Это был тот, кого при жизни звали сенатором Питером ван ден Акером. В его правом виске виднелось маленькое пулевое отверстие. Левая половина головы представляла собой месиво из костей и мозговых тканей, большая часть которого впечаталась в стену слева от него. На полу в нескольких дюймах от безжизненно повисшей правой руки валялся шестизарядный револьвер.

— Помогите, — бросил Холмс, пытаясь поднять нижнюю раму окна, которое сейчас было открыто всего на полдюйма.

С немалым трудом нам удалось приподнять раму настолько, чтобы протиснуться под ней, помогая друг другу, что, честно говоря, оказалось куда сложней, чем в былые времена. Когда мы очутились внутри, мне не понадобился весь мой многолетний медицинский опыт, чтобы установить, что этот человек мёртв. И всё же я проверил пульс.

Не обнаружив оного, я покачал головой.

— Самоубийство, — вслух заключил я.

— Вероятно, — заметил Холмс, — хотя…

Мы убрали оружие, и Холмс немедленно приступил к обычному ритуалу: он мерил шагами, осматривал, изучал место гибели со всех возможных точек.

Кроме трупа и письменного стола, к которым он ни разу не прикоснулся, Холмс с помощью лупы исследовал столик красного дерева, стоявший позади большого стола. Большая часть комнаты слева от тела была забрызгана кровью, в том числе стена, оклеенная бежево-голубыми узорчатыми обоями, и две висевшие на ней большие картины, изображавшие, кажется, старинные фрегаты под парусами.

Мне было отлично известно, что Холмса сейчас нельзя отвлекать, но, когда он дал знак, что закончил осмотр, я предложил позвонить в полицию. Рядом с телом стоял телефон.

— Да, — рассеянно ответил он, а затем добавил: — Но сначала, Уотсон, осмотрим книгу.

Не дотрагиваясь до тонкого бордового томика, который лежал на письменном столе, Холмс заострённым концом своей эбеновой трости пошевелил страницы. Несмотря на то что книга лежала рядом с мертвецом, на ней почему-то не было крови. В глаза бросились зловещие жирные буквы заглавия: «Дом вампира».

— Книга, которую читал Голдсборо, — вспомнил я.

— Книга, которую он якобы читал, Уотсон, — поправил Холмс. Перелистав книгу до конца, он вернулся к форзацу. — Смотрите, надпись, — показал он.

Я наклонился ближе и прочёл написанное чётким почерком на внутренней стороне переплёта посвящение: «Дорогой сенатор. Новые страшилки для вашей коллекции». Оно было подписано автором книги, Джорджем Сильвестром Фиреком.

— Холмс! — воскликнул я, указывая на покойного. — Дело раскрыто. Перед нами — труп зачинщика убийства Филлипса.

— Неужели?

— Разумеется! Ван ден Акер хотел признаться, позвал вас, затем испугался и покончил с жизнью. И потом, все сенаторы, с которыми мы встречались в Вашингтоне, связывали его с заговором.

— Возможно, — отозвался Холмс, — но хотел бы я знать…

— Холмс, — нетерпеливо воскликнул я, — оставьте ваши праздные размышления. Надо звонить в полицию.

— Минутку, Уотсон, — проговорил он. — Почему вы сказали, что это самоубийство?

— Но это же очевидно, — сказал я, мечтая как можно скорее продемонстрировать ему свои детективные способности. Собрав воедино все факты, я, как ревностный служитель науки, объясняющий суть эксперимента тупым студентам, бросился в бой. — Оружие валяется около его правой руки. Вокруг раны в правом виске и на правой ладони — следы пороха. Поскольку часы с кожаным ремешком он носит на левой руке, значит, он правша, так что легко можно представить, как несчастный сенатор ван ден Акер взял пистолет в правую руку, приставил ствол к виску, направив его немного назад, и разнёс себе заднюю левую часть черепа.

— А где пуля — или то, что от неё осталось? — спросил Холмс.

Быстро осмотрев стену, я указал на маленькую дырочку с зазубренными краями возле одной из марин.

— Вот! — воскликнул я, весьма довольный собой.

— Да. Уотсон, верно. Но вы не слишком далеко продвинулись, дружище. Вы не поинтересовались, почему справа от картины на обоях выделяется узкая полоска, где краски ярче, чем в других местах.

Я снова посмотрел туда: откровенно говоря, полоска на обоях как-то не бросилась мне в глаза.

— Взгляните, — сказал он и снова воспользовался тростью, на этот раз — чтобы подцепить левый край картины и отвести её от стены.

Я увидел, что она была подвешена к специальной рейке-направляющей, закреплённой под самым потолком. Внутри рейки вдоль тросика перемещался крючок с фиксатором, от которого вниз к картине тянулись две тонкие проволоки.

Свободной рукой Холмс указал на второе зазубренное отверстие, видневшееся на стене за картиной, чуть правее левого края полированной рамы.

— Я так и думал, Уотсон, — сказал он. Его взгляд был пронзителен и в то же время ликующ. — Ван ден Акера застрелили с близкого расстояния, пуля застряла в стене левее картины, вот здесь.